Витязь на распутье - стр. 24
Молебен по случаю прибытия учинили, едва отойдя от пристани. Или это была просто благодарственная молитва? Словом, все что-то пели, Федор с Ксенией участвовали, то и дело весело переглядываясь, а я… открывал рот, чтобы не отставать и не выделяться.
Царевну, разумеется, костромские боярыни сразу провели и усадили в возок, бесцеремонно оттеснив Резвану с Акулькой. Хотели было точно так же отодвинуть Любаву и Марью Петровну, но первая не далась, а моя ключница так зыркнула на одну из нахалок, что та, опешив, попятилась, чуть не свалившись со сходен прямо в воду, после чего ни бывшую послушницу, ни Петровну никто не трогал, то ли решив, что промахнулись и на самом деле обе они не из простых, то ли побоявшись связываться.
Ну а далее был неторопливый путь до хором царевича. Ехали медленно, поскольку надлежало соблюдать степенность, а вдобавок народ так заполонил улицы, которые были куда уже, чем московские, что не разгонишься при всем желании.
Людей хватало. И хотя Кострома – городишко не из великих, как я потом узнал, от силы тысяч десять – пятнадцать, не больше, но сами представьте: если всех их выставить по обеим сторонам дороги длиной всего в километр, то выйдет достаточно густо. Что именно орали, разобрать было трудно, да я поначалу особо и не вникал, полагая, что все выкрики адресованы Ксении, но, прислушавшись, уловил, что часть из них адресованы именно мне.
Оказывается, слухи о божьем суде успели долететь и сюда. Впрочем, если вдуматься, то ничего удивительного – летом сообщение между Москвой и всеми волжскими городами благодаря курсирующим туда-сюда купцам регулярное и достаточно быстрое. Плюс рассказы моих гвардейцев из тех, которых я отправил в Кострому еще перед путешествием в Ольховку…
Единственный негативный нюанс – это окружающее нашу процессию убожество. Мы ехали по маленькой кривой улочке одного из посадов, ведущей к воротам, и я с тоской взирал на город, в котором нам с Федором и Ксенией предстоит провести ближайшие несколько месяцев, а то и лет – неизвестно, как все обернется.
Странно, но раньше я не обращал особого внимания на захудалые домишки той же Твери или, скажем, Коломны, зато сейчас с грустью констатировал, что кое в чем Кострома уступит даже неказистому Серпухову или крохотному Путивлю. Размеры-то одинаковые, но у тех хоть стены каменные и башни посолиднее – сразу чувствовалось, что въезжаешь в крепость, а тут…
Например, городские ворота, через которые мы въехали, по своим размерам очень походили на те, что имелись в моем тереме, расположенном в Московском Кремле. Кстати, как я потом узнал, они даже не имели названия.
Пожалуй, только одно несколько сближало Кострому с Москвой. Это был веселый колокольный перезвон. Судя по нему, можно было с уверенностью констатировать, что церквей здесь в достатке, а может, и в избытке. Зато в остальном…
Спасибо молебну или чему-то похожему на него. Пока крестился и кланялся, частично удалось справиться с минорными мыслями, а после обязательной с дороги баньки я и вовсе переключился на мажор – все так хорошо, прекрасная маркиза, что лучше и быть не может. Дело в том, что, пока меня охаживали вениками, я наконец понял, отчего так негативно воспринял Кострому. Я ж все время называл ее столицей владений Годунова, а раз столица, то должна в какой-то мере соответствовать масштабам и размахам Москвы. Потому и впал в уныние, увидев, как все обстоит на самом деле. То есть получалось, все дело не в ее габаритах, а в резком несоответствии картины в моем воображении и реальности.