Витражи смерти - стр. 16

– Ты в порядке? – спросил Димитрий.

– А ты? – парировала я.

Димитрий усмехнулся. Он понял: взрослых я больше не боюсь.

– Эээ, – я тут же смутилась собственной дерзости, – спасибо, что позволил мне увидеться с Тео!

– Как он?

– У него умер отец, – сухо сказала я, давая понять, что разговор окончен.

Мы подъехали к дому, я молча вылезла из машины и сразу направилась в свою комнату.

Аглая хотела, как обычно, пойти за мной, но я взглянула на нее – и она, сделав беспечный вид, принялась расставлять фарфор на обеденном столе.

Не раздеваясь, я повалилась на кровать и закрыла глаза. Мои нервы были обострены. Хотелось провалиться в сон, но сердце продолжало бешено колотиться, словно я на скорости взбегала на высокую гору.

В дверь постучали. Повернувшись на бок, я с головой накрылась одеялом. Из коридора донесся голос Аглаи:

– Морта, я принесла чай!

Я продолжала молчать.

– Морта, я вхожу.

Аглая тихо прошла в комнату и поставила поднос с чашкой чая и горячим сэндвичем на прикроватный столик. Вздохнув, сняла с моих торчащих из-под одеяла ног тяжелые школьные туфли.

Я всхлипнула, подтянув ноги внутрь кокона.

– Дядя запретил давать тебе успокоительное, но я добавила в чай ложку мелиссовой настойки, она поможет заснуть, – сказала Аглая и вышла из спальни.

Сквозь дрему я почувствовала тепло, откинула одеяло и ахнула от удивления. Всю комнату заполнял ровный белый свет. Он лился из окна, за которым не было ни звезд, ни привычного пейзажа. За окном среди этого света возникла фигура – длинный белый плащ с капюшоном закрывал лицо, но силуэт был как будто знакомым. Приближаясь, фигура увеличивалась в размерах – наконец передо мной оказалось огромное бледное лицо с сухими поджатыми губами и глазами, из которых лучилось голубое сияние.

– Вы кто? – нашла в себе силы спросить я.

Губы растянулись в усмешку, раздался звук горна и передо мной появилась женщина в цветном халате и фартуке, с половником в руке. Этим половником она погрозила мне.

– Бабушка? – я совсем не помнила, как выглядели мои родители. Часто пыталась восстановить в памяти лицо матери или деда, но дальше фигур с размытыми лицами дело не шло.

Женщина в халате улыбнулась и тихо и отчетливо сказала:

– На чердаке новый витраж. Не верь никому, только витражам.

Бабушка легко подпрыгнула, распавшись на несколько маленьких одинаковых фигурок. Все эти маленькие бабушки начали танцевать гавайскую хулу.

– Так это сон… – с облегчением прошептала я и открыла глаза.

Солнце уже встало и где-то вдалеке гудел автомобильный клаксон. Прохладный душ помог немного взбодриться. В доме стояла непривычная для утра тишина. Я выглянула из комнаты. Никого не увидев, на цыпочках быстро засеменила к лестнице, ведущей на чердак – и снизу раздался голос Аглаи:

– Да-да, сейчас ее разбужу!

Нарочито громкий стук каблуков горничной разносился по коридору. Я дернула ручку двери: закрыто. Расстроенно побрела назад.

– Морта, ты что тут бродишь? – Аглая пристально смотрела на меня поверх своих очков-половинок.

– Да так, показалось, что птица влетела, – мне захотелось соврать.

– Птица – плохой знак, – поджала губы Аглая. – Иди завтракать.

– Я не голодная, – попыталась возразить я, но спорить было бесполезно.

Дядя сидел в привычной для него расслабленной позе, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. Он поприветствовал меня на английском – и я ответила, понимая: игра началась.