Вишни и скрипичный ключ - стр. 9
– Замечательно, – Редил вписал в текст название, поставил внизу размашистую подпись, дал расписаться Корусу. – А великий вождь умеет писать?
Урпур стыдливо потупился.
– Ничего, – похлопал его по плечу Редил. – Достаточно отпечатка пальца. Спасибо… И на втором экземплярчике тоже… Ага! Благодарю. Этот – вам… Предлагаю отметить! Сок этой… как её… тапки не так уж плох.
Хлопнув еще по кружке сока, напарники заметно повеселели и засобирались в дорогу.
– Ну, нам пора, – сказал Редил, крепко пожимая руку вождя. – Надо облететь все племена. Что поделаешь – закон. Мы чтим его до последней буквы.
– Но там так опасно!.. – закатил глаза вождь.
– Да не переживай ты за нас, Ур! – улыбнулся Редил, а Корус отчего-то поёжился.
Прежняя шестёрка аборигенов проводила колонизаторов до пригорка. Впереди, в полукилометре, не дальше, поблёскивала в лучах местного солнца шлюпка.
– Ладно, ребята, идите домой, – сказал Редил. – Что вы будете ноги стаптывать? Мы и сами теперь доберёмся.
Туземцы, до сей поры напряжённо озиравшиеся по сторонам, облегчённо вздохнули. Так, по крайней мере, показалось Корусу.
– А чего вы так боитесь-то, кстати? – Редил тоже заметил реакцию аборигенов.
Дикари переглянулись.
– Овцы, – сказал один с дрожью в голосе.
– Страшные овцы! – добавил другой, округляя глаза.
– Ням-ням! – щёлкнул зубами третий.
– У-у-у, ребята, – протянул Редил. – С вами всё ясно. До свидания, не болейте, слушайтесь вождя!
Дикари низко поклонились, провыли: «Мы вас любим!» и быстренько скатились с пригорка. Только пятки засверкали.
– Слушай, ты чей геном взял за основу? – повернулся к напарнику Редил. – Свой, что ли? Чего они трусливые-то такие? Если уже и овец боятся…
Корус не стал отвечать. Давешнее дурное предчувствие накатило с новой силой. А затем буквально накрыло волной. Ударной. Потому что впереди – там, где полторы секунды назад стояла шлюпка, сверкнуло, полыхнуло до небес, и черно-бурый гриб-великан вырос над полем.
Напарников сразу смело с пригорка. Это-то их и спасло, поскольку основная волна прошла поверху, направляясь к стойбищу. Деревянные халупы дикарей подпрыгнули, половина из них раскатилась по бревнышку, частокол завалился набок, но выстоял. Аборигены, как муравьи, заметались между руин, издалека были слышны их причитания и стоны.
– Ничего себе! – затряс головой Редил. – Что это?
Корус уже поднялся на ноги и пристально всматривался вдаль, туда, где за заброшенным полем начинался лес.
– Не что, а кто, – спокойно сказал он. Преувеличенно спокойно. Потому что предчувствия его оправдались, и никаких неожиданностей можно было уже не бояться.
От леса, через поле, стремительно приближалась туча. Серая туча, топочущая и ревущая. У Коруса подломились ноги. Он сел рядом с Редилом, спиной к спине. Бежать куда-либо всё равно было бессмысленно.
Туча перестала быть тучей, и смотреть на неё расхотелось сразу. Более уродливых существ, составлявших её массу, ни Корус, ни Редил не видели ни наяву, ни во сне.
Сначала Корус подумал, что их просто затопчут, и закрыл глаза, приготовившись к быстрой и лёгкой смерти. Но рёв и топот стали вдруг затихать и затихли очень скоро; стало слышно лишь разгорячённое дыхание тысячи глоток да клацанье зубов Редила, ходившая ходуном спина которого сотрясала Коруса из стороны в сторону. С неохотой Корус разлепил веки. В трёх шагах от него замерла живая стена тварей. Овцами их назвать можно было лишь с большой натяжкой, да и то лишь за грязные клочья витой шерсти, уродливыми кустами покрывающие розоватые бока и спины. Все четыре ноги каждой овцы были человеческими, а из передней части туловища свешивались маленькие рудиментарные ручки. Но самой отвратительной частью существ была голова. Мерзкий морщинистый череп украшали рожки, совсем маленькие, какими их часто рисуют у чертей. Под широким выпуклым лбом слезились блёклые, старческие глазки. Широкий, но вполне человеческий нос плавно переходил в вытянутые губастые челюсти. И запах! Тошнотворный запах мочи, пота, фекалий и чего-то ещё, не менее мерзкого, шёл от овец равномерным потоком. Корус почувствовал, как трясущаяся спина напарника содрогнулась в рвотных спазмах. Сам он сдерживался из последних сил. И, наверное, не удержался бы, но тут он увидел такое, отчего забыл и про запах, и про внешний вид тварей – обо всём на свете забыл!