Вишенка на десерт - стр. 24
― Переходим к свадебному платью, ― наконец приказывает. Отводит глаза.
А я радуюсь маленькой победе.
— И насчет свадебного, — хитро прищуриваюсь, уже предчувствуя новый всплеск гнева. ― Можете смело его выбрасывать. Или отдать нуждающимся. Мое мнение нисколько не изменилось, за Спайка не пойду!
Маман нахмуривается. Губы белеют от ярости.
А я чувствую — если она снова начнет скандал, просто не сдержусь, взорвусь как граната, и тогда достанется всем. За грудиной начинает тревожно покалывать…
― Свадьба будет! ― сквозь зубы сообщает маман. Едва гнев сдерживает.
Но я уже привыкла. Это первые разы мне, которая от родителей не то что грубого слова не слышала, на меня даже голос не повышали, показалось ужасным такое поведение. Сейчас мои нервы более чем закалены.
Гортензия всхлипывает. Селеста что-то гневно бормочет. Я выжимаю улыбку.
― Не в ближайшее время, и точно не с лордом Спайком.
Почему бы и нет. Все же когда-нибудь я, может, и встречу человека, который станет мне другом, будет ценить не глубокие вырезы и пышную грудь, а любить меня такой, как я есть. Но это точно не Джеффри, готовый продаться с потрохами ради денег.
— В твоем случае, — глубоко дышит маман. Пытается сдержать эмоции. ― Выбирать не приходится. Спустя столько времени лишь Джеффри изъявил желание взять тебя замуж. Ты с каждым годом не молодеешь, Вивьен. Единственные твои преимущества: здоровье, чтобы родить мужу много сыновей, и приданое.
А я уже успокаиваюсь, неожиданно понимаю, что ее раздражает именно такая вот сдержанная улыбка, уравновешенный тон, четкие возражения без грамма эмоций. Только в груди жжет, и я невольно потираю место под грудиной.
― А если дочерей? ― неожиданно спрашиваю.
Вопрос сбивает маман с толку.
― Что дочерей? — хлопает глазами.
― Если дочерей рожу? Уже буду не нужна?
Она задумчиво пожевывает губу.
― Смотря какое состояние будет у твоего мужа. Но сына все же нужно, — серьезно отвечает.
— Насчет состояния, это не к Джеффри, — фыркаю пренебрежительно.
― У него древняя аристократическая семья и титул!
― А еще карточные долги. Он имение заложил!
Это говорить, конечно, не хотелось, но молчать не могу.
― Он же меня и детей по миру пустит! Все приданое проиграет!
― Вивьен, ты думаешь, я совсем не беспокоюсь о тебе? Конечно, все эти детали обсуждены с поверенным. К приданому и деньгам, которые тебе оставил отец, будешь иметь доступ только ты. Я тоже не хочу, чтобы мои внуки голодали… — хмуро сжимает губы.
Я склоняю голову, задумываюсь. Что-то человечное, конечно, в ней есть, это приятно. Но все равно чувствую себя средством обеспечения лучшей судьбы для моих сестер. Как будто домашняя скотина, за которой ходят, ухаживают, кормят только потому, что она дает молоко и мясо. Скотиной себя чувствовать еще хуже, чем лягушкой.
— Это платье я не надену. Мое решение не изменится! ― неожиданно в душе разливается обида. Как будто леди Роуз, действительно моя родная мама. Чувствую себя обманутой, преданной, нелюбимой. И от этого становится невероятно досадно.
― И вы не заставите меня! ― добавляю.
В груди уже разворачивается пожар. Кажется, будто выдыхаю раскаленный воздух, вероятно болезнь дает о себе знать. Покачиваюсь на скамеечке, медленно спускаюсь на пол. Перед глазами загораются пятна.
— Глупая девчонка! Я столько сил приложила, чтобы устроить твою судьбу! А ты просто "нет" говоришь! — не сдерживается маман, шагает ко мне.