Вирус турбулентности. Сборник рассказов - стр. 3
"Метеориты. Или град. Только бы не птицы, – она считала и множила удары. – Как в машине. Как будто едешь в машине". Она попыталась мысленно пересадить себя в их внедорожник и вспомнить ощущение на скорости. Похоже. Когда он ведет, а она до последнего терпит перед тем как сказать: "Пожалуйста, помедленнее". Еще немного потерпеть, еще немного. Она прижимала и укладывала слоями всплескивавшуюся тревогу.
Он сжал ее руку.
Он открыла глаза и повернулась. Он смотрел на нее:
– Все в порядке. Турбулентность.
– Хорошо, – она помолчала. И, видя, что он не спит, привстала с намерением закончить разговор.
– Прости, может, я не все понимаю, но мне кажется, что основное я запомнила. Тебе нужно принять решение, на какой срок перенести поставки?
– Да.
– А на какой ТЫ думаешь?
Он взвился, словно она пнула в больное место.
– А я не знаю! – сделал круглые глаза и неестественно растянул губы. – Я не знаю, что будет дальше.
Он вытащил руку. Силы оставили ее. Она не могла больше вращать этот мертвый спутник.
– Послушай, я понимаю, но нужно же что-то решить. Я понимаю, что ты не знаешь. И никто не знает. Никто не может прогнозировать ситуацию. Но они требуют решения сейчас, и какое-то решение тебе нужно принять. Это так?
– Да.
– Ну перенеси на лето, например, на осень. На зиму. Как ты считаешь наиболее целесообразным.
– Я не знаю! Ты не понимаешь. Я не знаю, как будет меняться ситуация.
– Я понимаю. Но решение же нужно принять. Тебе нужно что-то выбрать.
– Я не могу сейчас выбирать. Я должен максимально потянуть время.
– Сколько его у тебя?
– Я не знаю.
– Сколько они тебе дали?
– Ты слышишь меня или нет? Я не знаю.
– Ну что они написали?
– Ждем вашего решения. Благодарим за оперативность.
– Как ты думаешь, что это означает? Когда ты должен ответить?
– Я не знаю.
Тонкое раздражение потихоньку вгрызалось в вены. Тон стал покровительственным и напряженным:
– Ну как ты не знаешь? Ты же как-то понимаешь для себя, что значит это "ближайшее время"? Это через день, через неделю, через месяц? Сколько времени у тебя?
– Я не знаю. Ты не слышишь меня, – он скрестил руки на груди, поднял подбородок и снова закрыл глаза.
Она поерзала, пытаясь успокоиться. Почему он ведет себя как ребенок? Нервничает, дергается. Он же мужчина. Он должен быть спокоен. Он должен решать. Сам. Оберегать ее от негатива и лишней информации. Ей тоже невесело под его псих по дому крутиться. Еще и выглядеть как-то надо.
Пока он вчера ругался с компьютером, она отвлеклась и сожгла волосы плойкой. Передержала. Теперь концы неприятно кололись. И эта маска, которую он заставляет носить, забивает поры. Она потянула руку к носу потрогать свежий прыщ и остановила ее перед глазами. Хотя, может, он и прав. Иначе бы она чесала, как обычно, каждую минуту.
Он снова оглянулась на него. На щеке у уха пробивалась свежая щетина. Пододвинулась поближе, отстегнула ремень и подтянувшись, прошептала:
– У тебя щетина. Можно я потрогаю?
– Нет, – не открывая глаз, ответил он.
Она надулась. Вернулась на место, пристегнулась, засунула пустые руки под мышки и повернулась к спящей женщине.
Разница у той с храпящим увальнем была не меньше лет двадцати. Вот сколько ей? Не восемнадцать, конечно. Но молодая, сочная такая, естественная. Волосы свои. Одежда дорогая, хоть неброская. А ему? И все же он неповоротливый. И шумный. На входе взял бутылку виски. Эта даже бровью не повела. Она думала, он буянить будет, а он уснул. Поцеловал свою мокрыми губами, обнял и уснул. И никаких масок и дезрастворов.