Вирус - стр. 7

– Я бы не одобрила, – ответила Наташа.

– Но допустили бы?

– А мой ребенок, отправляясь сюда, скажет мне правду, куда он и чем будет заниматься? – спросила Наташа.

– Тоже верно, – согласился Рустам.

– Рустам, могу задать нетактичный вопрос?

– Можете, – ответил Рустам и отпил кофе.

– Та девушка – вы с ней встречаетесь?

– Ну, можно и так сказать.

– А как вы относитесь к тому, что она перебрала лишнего? И это явно не только алкоголь, – сказала Наташа.

– Да мне без разницы, если честно, – ответил Рустам. – Она так, на пару раз… Если вы понимаете, о чем я. Конечно, если бы мне было не все равно, я бы не позволил ей вообще здесь появиться. Она бы у меня училась, работала и занималась спортом. В идеале, конечно.

– Но сами-то вы здесь…

– Я с головой дружу, – ответил Рустам. – Похоже, что я закидываюсь наркотой или хожу по темным комнатам?

– Нет.

Наташа не совсем поняла, что имел в виду Рустам под «темными комнатами», но явно что-то не очень цензурное.

– Что позволено Юпитеру, как говорится, – продолжал Рустам. – Катька, так зовут девушку, которую вы видели, неплохая девчонка, сообразительная, не ведет себя как последняя шлюха, хотя у вас может быть сейчас другое мнение, она сегодня перебрала, обычно она не такая. Она из приличной семьи, учится. Но не всегда себя может держать в руках. Когда встретит подходящего человека, обязательно изменится.

– А если не встретит?

– Тогда превратится во что-то подобное этой диве.

Рустам кивком показал на непонятное существо, которое стояло справа от них в необычайно эротичной позе, правда, эротичной ее, наверное, считают в каком-то совершенно ином измерении.

Высокая рыхлая женщина солидного возраста была облачена в застиранное платье сливочно-розового цвета. Голая спина в родинках со свисающими жировыми складками, неопрятные грязно-белые туфли с голым мыском на высоком каблуке, натянутые на босую ногу с грязными ногтями и потрескавшимися пятками. Платье было длинным, а разрез начинался от самых ягодиц, где просвечивали розовые же стринги, утонувшие в жирных складках лях. Страшнее всего было смотреть на лицо в обрамлении синтетического неухоженного белого парика-каре. Вульгарный макияж жирными розовыми полосами с блестками уложен на веки, розовая помада, растекшаяся по носогубным складкам, и совершенно дикое выражение глаз. Лицо человека, которому уже ничем нельзя помочь.

«А ведь у тебя тоже есть мама», – подумала Наташа с тоской на сердце. Мысль, что ее Катюша когда-нибудь превратится в нечто подобное, болью отозвалась в груди, она поспешила сделать глоток кофе, чтобы закашляться и замаскировать слезы.

– Ужас, правда? – спросил Рустам. – Я давно тусуюсь в таких заведениях и все чаще вижу, как нормальные девчонки превращаются в это. У них нет людей, которые могут их сдержать. Нет людей, которые могут сказать им: «Ты че, дебилка?» Когда таких людей нет, появляются подобные отбросы.

– Может быть, еще не все потеряно…

– Я вас уверяю, это все, – ответил Рустам. – С этой точно все. Ей тридцать лет, зовут Вера, и она на дне уже лет пять. Никто не поднимет это дерьмо со дна, оно никому не нужно.

Вера между тем направилась к соседнему столику.

– Смотрите, ее угощают напитком, – сказала Наташа. – Может быть, кто-то умудрился разглядеть… О боже, он – что?!