Вирус - стр. 27
Не успел я спросить, как там Альпы, как свет, моргнув один раз, вырубился. Я чертыхнулся и завертелся на стуле. Бывало так, что свет включали уже через несколько минут. Но не в этот раз.
Я прождал электричество весь день, кутаясь в махровый халат на диване, но подачу так и не возобновили. Меня захватила апатия. Не хотелось вставать и делать что-то. Наконец, когда совсем стемнело, чувство голода возобладало. Пересилив себя, я встал и открыл маленькую банку тушёной телятины. Поев в свете айфона, я подошёл к окну, но на улице была кромешная тьма. Ко всему прочему фонарь освещал комнату, так что в стекле виднелось лишь моя бородатая физиономия.
«Чёрт бы побрал всё это! – вырвалось у меня. – Зачем я выжил?! Чтобы так прозябать? Без моего прошлого жизнь потеряла все краски и всякий смысл.
Плюхнувшись на диван, я зарылся в гору старого барахла, которым укрывался ночью. В не отапливаемом, брошенном доме, продуваемом всеми ветрами, было довольно прохладно, не смотря на то, что было лишь начало осени.
Свет не появился и утром, и только тогда во мне стали гнездиться сомнения, а дадут ли электричество вообще? Мне не хотелось есть. Холодные консервы казались несъедобными. Я не мог вскипятить себе воды, чтобы попить и приготовить еду. Положение моё было катастрофическим.
Утром следующего дня я проснулся рано и даже не сразу понял, что произошло. Повернувшись на бок, я смотрел на компьютер. Меня знобило, и только тут дошло – у меня была температура!
Испугавшись одной этой мысли, я подскочил. В висках застучало. Поморщившись, я встал и достал из шкафчика в ванной термометр. Минутное измерение показало неутешительный результат – 37,8 градусов.
Внутри всё похолодело и затряслось от страха. Пришёл и мой черёд! Значит, мне осталось совсем немного. С ослабевшим организмом вирус мог справиться за какую-то неделю.
Значит, всё было напрасно: все переживания и старания, закупорка квартиры, кипячение воды и прочие издевательства над собой. Я заплакал без всяких угрызений совести.
Делать было нечего. Я понимал, что нужно было ехать в этот лагерь спасения, но надежды у меня не было. Я выпил две таблетки аспирина и упал на диван, не в силах заставить себя сделать хоть что-то. Было так горько и противно, что всё окончательно потеряло смысл.
Меня грела только одна мысль, что за то время, пока я хоронился в своей конуре, было изобретено лекарство от вируса. Это заставило меня подняться, ведь если лекарство было разработано, то мне нужно было начать его приём как можно быстрее. После аспирина состояние моё немного улучшилось, я оделся потеплее, стал заматывать лицо шарфом, но потом отбросил его в сторону. К чему уже он был нужен?
После трёх месяцев, дверь моей квартиры отворилась со скрипом, который можно было принять за звук удивления. Я выглянул в тёмный подъезд. Там было очень тихо и темно. Ни звука. Дверь в соседнюю квартиру была распахнута настежь. Видимо соседи в спешке покидали свои роскошные апартаменты. Оба замка на моей двери были аккуратно закрыты, хотя в этом, по-видимому, не было нужды. Привычка.
Спускался в подземный гараж я очень медленно и тихо, прислушиваясь к каждому своему шагу, который гулко отзывался по всем площадкам.
В гараже было ещё темнее, пришлось зажечь фонарь. Тут меня ждал ещё один неприятный сюрприз – весь гараж был по щиколотку заполнен водой. Возможно, прорвало коммуникации, или просто просочилась дождевая вода. При первом же шаге, мои туфли заполнились холодной водой и отяжелели. Снова подниматься наверх, чтобы сменить обувь я посчитал глупым, так что пришлось хлюпать в промокшей обуви до своей машины. Я про себя решил, что если машина не заведётся, то вернусь поменять обувь. Однако, возвращаться не пришлось на третий раз, когда почти мёртвый аккумулятор отправлял стартеру последний заряд энергии, мотор заурчал. Через несколько минут на ноги стал дуть приятный тёплый воздух. Хоть что-то меня сегодня порадовало. В гараже было очень много машин. Видимо большинство соседей моих так никуда и не уехало. Я включил фары, затем плеер и простоял ещё минут десять, пока салон основательно не прогрелся.