Виноваты звёзды - нам нельзя - стр. 41
- Я с мальчишками росла. Лазила по заборам, деревьям, лесам и болотам. Так что ночные кошмары нормальной женщины - всякие ужики, паучки, лягушки, мыши, крысы - это мои любимые детские развлечения.
Денис улыбнулся в ответ:
- У меня тоже детство в деревне прошло. Однажды бабушку чуть до инфаркта не довёл. Захожу на птичий двор, а там у кормушки крыса, зерно ест. Ну, взял её и накрыл ведром. И забыл. А потом бабуля это ведро нашла, перевернула, а крыса оттуда как выпрыгнет...
- Дааа, бедная бабушка... А вы в детстве клей ели? Ну, такую смолу с фруктовых деревьев?
- Точно. Самый вкусный был на абрикосах.
- На вишне и сливе тоже ничего...
- Нееет, с абрикосовым всё равно не сравнится.
- А у моей бабушки за домом было озеро, где водились тритоны. Они весной такие красивые были, с большим цветным гребнем, обалденный перелив из голубого в оранжевый... И мы их ловили. Один всё лето прожил у меня в аквариуме. Я ему червяков копала и с пинцета скармливала.
- А я однажды в сачок поймал маленькую черепаху. Вот такую, с пятирублевую монетку. Хотел себе оставить, но мама не разрешила. Помню, так ревел... Мне лет восемь тогда было...
Денис совсем забыл про пиво. И про то, что дома ждёт Ленка. И про то, что он взрослый серьезный мужчина. Целый капитан медицинской службы.
Сейчас он был мальчишкой. Таким же, как двадцать лет назад. Беспечным и счастливым, таскающим втихомолку конфеты из укромных мест, разбивающим окна футбольным мячом, играющим в ножички.
А виновата она. Волшебница. Лесная феечка Динь-Динь с серебристым смехом и светлыми солнечными прядями, которые так непреодолимо хочется потрогать.
Она слушала. Искренне, с живым интересом. Переспрашивала. Вставляла что- то своё. Сверкала белозубой улыбкой и вся светилась.
А он внимал. Смеялся, ловил этот внутренний свет, жадно впитывал каждое слово... И это было так странно... Сидеть в метре друг от друга, вдыхать хрустальный запах, вводящий в священный транс. Понимать, что ты интересен. Что ту ерунду, которую несёшь в очередном приступе эйфории вообще кто-то слушает. Не перебивает, не затыкает рот, не переводит разговор на другую тему...
И, главное, от неё ничего больше не надо... И так абсолютная нирвана. Как будто прикоснулся к сгустку чего-то сказочного, магического. И сразу сам стал немного лучше. Никакой, даже самый безбашенный секс не сравнится с этим пьянящим чувством обмена внутренней энергией.
Над заводью сгущались сумерки. Денис забеспокоился.
- Марьяна Андреевна, наверное, пора домой. Темнеет. Уже звёзды появляются. Видите, там, на западе, где садилось солнце...
- Вообще-то это не звезда. Планета.
- Точно. Венера. Как я мог забыть. Восходит два раза в сутки - утром и вечером.
- Да. И она в несколько раз ярче всех звёзд на небе.
- Не всех, - понизил голос до шёпота Денис, почему-то до дрожи захотелось сказать ей что-нибудь приятное, - Самая яркая звезда сейчас здесь, на Земле, сидит на камушке, примерно в метре от меня...
Марьяна густо покраснела и опустила глаза:
- Не надо, Денис Олегович. Спасибо, за комплимент, но, правда, не стоит. Вам пора домой. Супруга, наверное, волнуется.
Денис вдруг резко протрезвел. Будто секунду назад был вдрызг пьяный, а его неожиданно окунули в ледяную прорубь. Упоминание о Ленке из уст Марьяны подействовало как звонкая пощёчина. Ден почему-то почувствовал себя гнусным предателем.