Вино мертвецов - стр. 13
Он опустил поджатую правую ногу, щелкнул пятками и вытянулся по стойке “смирно”. Из него посыпалась густая пыль.
– Смерть бошам! – упрямо голосил Тюлип.
Он повернулся и с гиканьем бросился в потемки.
Девочка
– Пойдешь со мной?
Тюлип резко остановился. Голос был женский, утомленный до крайности. И прозвучал совсем близко.
– Нет! – прошептал Тюлип и попятился.
– Пойдешь со мной? – настойчиво спросил голос. – Ты что, мам, не слышала? – тихо проговорил такой же близкий детский голосок. – А я слышала: он сказал “нет”!
– Пойдешь со мной? – упорствовал женский голос, не меняя тона.
Чувствовалось, что женщина готова снова и снова повторять свой вопрос.
– Но, мама, он же сказал “нет”! – нетерпеливо возразил детский голосок. – Неохота ему. Ты что, оглохла?
За поворотом подземного хода забрезжил огонек. Появилась женщина со свечой в руке. Ей могло быть лет двадцать или тридцать, а то и все пятьдесят, но не больше шестидесяти. Лицо мертвенно-бледное, без всякого выражения. Две пряди белесых волос свисали на глаза, застывшие словно бы от удивления, язычок свечного пламени придавал им стеклянный блеск. На женщине был засаленный халат такого же грязно-соломенного цвета, что и волосы. Видать, потому она его и выбрала. Незапахнутые полы халата выставляли напоказ жеваную комбинацию, еле прикрывающую плоские, обвислые, похожие на пустые мешочки груди, и бледные, тощие, корявые коленки. Свободной рукой она прижимала к себе девочку, до странности на нее похожую: те же белесые пряди, то же невыразительное лицо с ошарашенной гримасой полузадушенной курицы в затянувшейся агонии, те же глаза навыкате. Такой же, как у матери, засаленный халат, такая же жеваная комбинашка, грудей еще нет, зато коленки точно такие же: до жути бледные, тощие и корявые. Тоненькими, как спички, ручками, девочка обхватила материнскую шею, и вот так, крепко-крепко прижавшись друг к другу, точно перепуганные, загнанные дикие зверьки, они предстали перед Тюлипом.
– Пойдешь со мной? – взялась за свое женщина.
Свеча в ее руке дрожала.
– Не-ет! – выдавил из себя Тюлип.
– Скажи: пойдешь со мной, дорогуша? – быстро прошептала девочка на ухо матери. – Надо им всем говорить “дорогуша”. Скорей подействует.
– Пойдешь со мной, дорогуша? – послушно повторила женщина.
У них и голоса были похожи. Только по движению губ и угадаешь, которая говорит.
– Нет, нет! – упирался Тюлип.
– Скажи, что у тебя есть мягкие подушки! – лихорадочно нашептывала девочка. – Скажи, что с тобой все можно.
– У меня есть мягкие подушки. Со мной все можно.
– Нет… нет, – лепетал Тюлип.
Он уперся спиной в ледяную стенку – стоп.
Свеча в руке у женщины дрожала все сильнее, отчего кругом плясали юркие тени.
– Давай, покажи ему что-нибудь скорее! – закричала девочка. – Скорее! Он уйдет!
– Гляди! – сказала женщина, задирая юбки.
– Фэ-э… – поморщился Тюлип.
– Подставь ему зад, да отклячь посильнее! – вопила девчонка.
– На! – Не опуская юбки, женщина неуклюже повернулась задом.
– Улыбнись, да пошире!
– Вот! – Женщина снова развернулась и скорчила жуткую гримасу.
– На помощь! – завопил Тюлип и с воем рванул со всех ног мимо кошмарной парочки и дальше, дальше…
– Стойте, месье, стойте! – крикнула девочка и попыталась ухватить его на бегу. – Может, я вам больше понравлюсь? Может, со мной пойдете? Может… Месье! Месье! Слишком поздно, ушел… Вот тебе, дура!