Вилла Чудес - стр. 19
– То есть меня не сразу начнут расчленять и раскладывать по банкам, как говорила ваша сестра: препарировать?
– В целом состоянии, ты куда полезнее, усмехнулась Флора, – отец возьмет у тебя биоматериал, исследует его.
– Анализы, как в больнице. А потом?
– Ничего страшного с тобой не случится, обещаю. Хватит болтать, у нас будет много времени на беседы.
Лаборатория располагалась в конце лабиринта. Дверь, похожая на прочие в длинном узком коридоре, была не заперта. Сквозь узкую щель на каменный пол падала крошечная полоска света, раздавался грозный голос генетика.
Стелла оказалась в комнате, по виду стерильно чистой. Данте, облаченный в белый халат, перчатки и маску, застыл возле столика с приборами. У стены на тумбе, накрытой простынкой, устрашающе блестели металлические инструменты: ножницы, зажимы, пинцеты, скальпель.
– Оставьте нас, – приказал он дочерям, стоявшим возле него.
– Но, отец, – возразила Флора, – кто будет тебе ассистировать?
– Сегодня особенный день. Это будет моя последняя попытка. Я буду делать все сам. Не стоит крутиться у меня под ногами, это будет только злить. Сегодня я на подъеме, давно подобного не испытывал. Чувствую силу в руках, ногах, даже аритмия куда-то делась. Идите, девочки, отдохните, заслужили.
Флора и Фауна, видимо привыкшие повиноваться, вышли и закрыли за собой дверь.
Данте, по-прежнему, опираясь на трость, начал приближаться к Стелле.
– Забыл сказать, что у тебя очень красивое имя и редкое, – начал он с комплимента.
Инстинкт самосохранения сработал очень быстро. Стелла подбежала к столу, схватила скальпель и выставила его вперед.
– Не смей трогать меня, мерзкий старик, – закричала она, – иначе я проткну тебя.
– Что ж, если тебе будет от этого легче, протыкай. Но позволь мне взять материал для ДНК. Совсем немного крови из пальца или соскоб эпителия с внутренней стороны щеки.
– Не подходи! – вновь закричала Стелла, на этот раз, хватая со стола большую колбу с прозрачной жидкостью.
– Поставь, девочка. Одна капля кислоты может прожечь твою нежную кожу, оставить жуткий шрам, который уже никогда не заживет. Ничего дурного я тебе не сделаю.
– Дурного? Да ты похитил меня! Старый извращенец!
– Это вынужденная мера. Я не устану извиняться, но другого способа нет. Никогда не был садистом, наоборот, я – гуманист, признающий ценность человека, его высокоразвитой личности.
– А как же право на свободу? Или вы отрицаете, что совершили преступление?
– Не отрицаю – виноват. Когда-нибудь, придет время и мне придется отвечать за свои грехи. Но пока моя вера сильна. В чем думаешь, заключается цель человеческого существования?
– В любви, в семье, в детях…
– Обывательство, в крайнем его проявлении – курица-наседка с кучей ребятишек, вечно у плиты, с тряпкой в руках, с мокрым от стирки подолом. Вечно всклокоченная, не выспавшаяся, битая мужем, но считающая, что ей в жизни повезло.
– Вы злодей, даже если ваш эксперимент гениален.
– Я могу долго говорить о великой цели спасения человечества, изобретении эликсира молодости, вечной жизни. Во многих лабораториях по всему миру проводят опыты на животных. Эту ступень я уже прошел. Новые виды животных, созданных в моей лаборатории, были жизнеспособны, выносливы, но, к сожалению, умирали слишком быстро.
– И это вас не остановило?