Вилея - стр. 13

– Надо было еще ночью это сделать, – прорычал мириливин, кидая на землю оторванный рукав. – И тебе понятнее, и я бы поспал.

Человек в луже что-то невнятно пробулькал, выполз на «берег» и мерзко рассмеялся.

– А ты не меняешься, Гарнет! Бьешь все так же хило.

– Ты жив только поэтому, – крикнул Заргод, буквально повиснув на готовом ринуться в бой друге. – Едем. Некогда нам тут кулаки чесать.

– Стоило его прибить еще в детстве, – Охотник зло сплюнул себе под ноги и закинул мешок на спину долара.

– Он-зель! – напомнил вуорг.

– В путь.

Мы вскочили на своих скакунов и вывернули на широкую дорогу, стелящуюся между пожелтевшими по осени полями вперемежку с редкими садами. Тройка светила ровным желтым светом и лишь изредка пробегавшие облачка отбрасывали причудливые тени на ленту Большого тракта. Ветерок то и дело приносил запахи прелых трав, кислых ягод и яблок. Я жадно глотала слюну. До невозможности обожающая яблоки, я была счастливым обладателем аллергии на них, а потому, ела я эти чудесные плоды только в окружении колбочек с редкими эликсирами, либо целителей, в арсенале которых значились лекарства посильнее.

К счастью, мои попутчики тоже спешили по делам. Это во многом определило наш темп, за что я была безмерно благодарна судьбе. В противном случае яблоневые сады попросту свели бы меня с ума!

* * *

Остаток пути прошел в раздумьях. Говорить на скаку было крайне неудобно, да и острой необходимости не возникало. Пару раз мы останавливались, чтобы дать доларам передохнуть и попить воды. Благо, лужи после ночного дождя не успели высохнуть. На одной из таких стоянок Заргод отыскал следы ночной бойни. Кому-то (уж не ясно: зверю или человеку?) не посчастливилось встретить на своем пути ойку – существо, очень напоминавшее старенькую, согнувшуюся пополам бабулечку, замотанную в лохмотья. Только вот эта «бабулечка» настолько резво прыгала, что успеть увернуться от нее было большой удачей! Но если уж кто попадал в ее длинные липкие лапы, тот наскоро прощался с жизнью, потому как кровь она выпивала досуха, а тело обычно тащила на ужин своим «друзьям» – все тем же пожирателям или на худой конец кренкам.

– Но есть у ойки одно слабое место, – подмигнул Гарнет, вернувшись после изучения полянки с перепаханной почвой, – нос. Она очень чувствительна к запахам. И если у тебя есть хоть немного порошка из корня белоцвета – ты спасен.

– Не выносит аромат? – уточнила я.

– Лучше. Чихает, – ответил Заргод с таким видом, словно это его открытие. – А как только она начинает чихать, можно делать с ней все, что хочешь. Хоть вяжи, хоть убивай, хоть улепетывай. Главное – кинуть щепотку прямо в нос, – он указал пальцем на склянку с серым порошком, надежно пристроенную в левом нагруднике с множеством карманов.

– Главное – не перепутать порошки, – хохотнул мирливин и по-дружески хлопнул вуорга по плечу.

– Тоже верно, – крякнул мужчина. – Но зато танцующих оек вряд ли кто-то видел, кроме нас.

– Если б у тебя задымились пятки, я бы посмотрел, как бы ты отплясывал.

– Мда-а-а. Жаль, такую редкую смесь истратил зазря.

– Ничего, в Онзеле пополним запасы.

– Собираетесь на серьезную охоту? – поинтересовалась я.

– Кривой тракт знаешь?

– Слышала.

– Зачистить надо бы. Местные жалуются, что пируют там твари разные невиданные. Уже до окраин Вогфадофа добрались.