Виктория для чемпиона - стр. 13
— А оператора, диджея и поваров из России тащить или здесь есть? — уточняю, начиная осознавать масштаб подготовительных работ.
Он колоссален! Но в то же время это какой прорыв для моего агентства! Это же какая ценная страница в моем портфолио появится! Восхищённо оглядываю озеро, представляя себе снимки, которые сделаю. Точно! Надо до и после сделать. Включаю камеру на планшете иду вдоль леса, ища подходящий ракурс, спотыкаюсь о корень и хватаюсь рукой за ветку неведомого кустарника.
— А вот и она. Плотоядная гусеница, — радостно сообщает Сенсей, глядя на мою руку. Я ме-едленно поворачиваю голову, осторожно разжимаю пальцы. Ничего гадкого, к счастью не вижу. — Вот эта зелененькая веточка, которая шевелится, видишь? О, смотри, она пасть разинула! Хочет тебя укусить!
— А-а-а!
Отпрыгиваю от кустика, как чемпион по прыжкам с места, трясу рукой… двумя руками. Естественно, роняю планшет, и звук, который он издаёт, мне не нравится — я верещу ещё громче. А Сенсей смотрит на меня и ржёт. Закатывается хохотом. Хочется его побить и наорать матом, хотя я вообще не ругаюсь.
— Ой, Вика, ты такая трусиха, оказывается! — говорит Арбатов, наклоняясь за моим планшетом. — А в универе прикидывалась бесстрашной Моськой, которая лаяла на слона.
А мне что-то так себя жалко в этот момент становится, что страх улетучивается, зато на глазах собираются слезы. Я закусываю губу и отворачиваюсь. Не хочу, чтобы Сенсей видел.
Но он замечает.
— Да ладно тебе, не реви. Куплю я тебе новый планшет, лучше старого. Пойдём, я покажу место, где планирую сделать жилую зону.
А мне плевать на планшет. Он не дорогой и его вполне можно заменить пока телефоном. Я просто чуть не расплакалась из-за того, что вспомнила наше с Сенсеем общение в универе. И да, я была как та Моська — огрызалась и кусалась, а все потому, что Арсений Арбатов был угрозой для моего хрупкого сердца.
Но мне не хочется сводить нынешние отношения к тем, что были в прошлом. Всё же я повзрослела, и я теперь профессионал.
— Я боюсь всяких ползучих гадов, — говорю спокойно, сглотнув комок слез, — наверняка среди гостей найдётся кто-то с такой же фобией. Может, их, — киваю на гусеницу, — как-то потравить?
— Не думал, что ты такая бессердечная, Лаврова, — грустно качает головой Сенсей и пальцем гладит эту зелёную мерзость. Я едва сдерживаю дрожь отвращения. — К тому же это навредит экосистеме острова. Так что никто никого травить не будет, и Тори останется жить на своём кустике.
Да он меня троллит! А я ему даю прекрасные для этого возможности. Соберись, тряпка! А то так и будут твоим именем гусениц называть.
Я забираю у Сенсея планшет. Стекло треснуло, но он работает. Записываю: «снять для гостей небольшой ролик об острове и отправить вместе с приглашениями». Надеюсь, из ста пятидесяти человек отважится на авантюру не больше пяти.
— Ну где там твоя жилая зона? — бурчу.
Хочется поскорее закончить экскурсию, поесть и подумать над планом мероприятия.
Сенсей берет меня за руку и ведет вдоль озера — тут тропинки нет, шагаем по траве.
— Раньше, три сотни лет назад, тут была, так сказать, дача одного важного колониста-капера. На острове жили прекрасные женщины из разных стран, которых дон Диего покупал на невольничьих рынках. Он устроил тут свой гарем и предавался разврату в свободное от грабежей время. Естественно, местные жители с центрального острова это осуждали. Так вот однажды, когда дон Диего уплыл на своём пиратском корабле за очередной добычей, они сели в лодки и поплыли сюда. Но никого не нашли. Остров будто бы вымер. Хоть все вещи женщин остались на местах, от них даже тел не осталось. Местные очень испугались. Они решили, что это дух океана забрал себе невольниц дона Диего, и сожгли все, что было построено нечестивым пиратом. А вещи, наверное, украли. В общем, несмотря на то, что здесь есть пресная вода, съедобные плоды и водится рыба, жить здесь боятся. Благодаря этому остров и оказался доступен для покупки.