Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая - стр. 37
Планше так смутился, что быстро распахнул дверь, чтобы впустить графа и его сына.
Трюшен была совсем одета. У нее был вид богатой и кокетливой купчихи и лукавые немецкие глаза. После двух реверансов она вышла и спустилась в лавку.
Планше очень хотелось все объяснить, и, несмотря на то, что Атос всячески избегал этого, он рассказал, что Трюшен – радость его зрелых годов и что она принесла ему счастье в делах, как Руфь Воозу[3].
– Теперь вам не хватает только наследников вашего благополучия, – сказал Атос.
– Если у меня будет наследник, он получит триста тысяч ливров.
Атос понял, что лавочник женится на Трюшен и будет иметь потомство. Это показалось ему тем более вероятным, когда он узнал, что приказчик, которому Планше продал свою лавку, приходился родственником Трюшен. Граф вспомнил, что это был краснощекий, курчавый и широкоплечий малый. Итак, Атос понял все и потому без всякого перехода спросил:
– Что поделывает господин д’Артаньян? В Лувре его нет.
– Но, господин граф, господин д’Артаньян исчез.
– Исчез? – удивился Атос.
– О, мы знаем, что это значит!
– Но я этого не знаю.
– Когда господин д’Артаньян исчезает, это всегда бывает ради какого-нибудь дела или поручения.
– Он сам с вами об этом говорил?
– Никогда.
– Однако вы знали заранее о его поездке в Англию?
– Из-за спекуляций, – неосторожно сказал Планше.
– Спекуляций?
– Я хочу сказать… – перебил смущенный Планше.
– Хорошо, хорошо, ни ваши дела, ни дела нашего друга нас не касаются; мы вас расспрашивали только из дружбы к нему. Но раз здесь нет капитана мушкетеров и раз мы ничего не можем узнать от вас относительно того, где увидеть господина д’Артаньяна, то мы с вами простимся. До свидания, Планше, до свидания! Едем, Рауль!
– Господин граф, я хотел бы вам сказать… Думаю, нет ничего нескромного в том, если скажу вам, что господин д’Артаньян был здесь на днях…
– А, вот как!
– И он несколько часов разглядывал географическую карту. Вот эта карта как доказательство, можете взглянуть, – добавил Планше.
И он действительно принес графу де Ла Феру карту Франции, на которой опытный глаз Атоса различил маршрут, наколотый тонкими булавками; там, где отсутствовала булавка, вехой и доказательством служила оставленная ею дырочка.
Проследив глазами за булавками и дырочками, Атос увидел, что д’Артаньян отправился на юг по направлению к Средиземному морю и Тулону. Около Канн отметки обрывались. Граф де Ла Фер несколько минут ломал себе голову, стараясь догадаться, зачем мушкетеру понадобилось ехать в Канны. Но размышления Атоса ничего не дали, и его обычная проницательность ему изменила. Рауль также ничего не разгадал, как и его отец.
– Что же делать? – спросил он у графа, который молча пальцем прочертил ему путь д’Артаньяна. – Как будто какой-то рок всегда сближает нашу судьбу с судьбой господина д’Артаньяна. Вот он возле Канн, а вы, граф, провожаете меня до Тулона. Будьте уверены, мы легче найдем его на нашем пути, чем на этой карте.
Затем, попрощавшись с Планше, который распекал своих приказчиков и даже своего преемника, родственника Трюшен, граф отправился с сыном к герцогу де Бофору.
Выйдя из лавки, они увидели фуру, на которой должны были поместиться прелестная Трюшен и мешки с золотом Планше.
– Каждый идет к счастью той дорогой, которую он себе выбрал, – промолвил Рауль.