Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая - стр. 12

– Двадцать пистолей часовому, – сказал он, – пятьдесят офицеру. Поздравляю вас, господа; я замолвлю за вас слово королю. Теперь давайте поговорим с вами, господин де Безмо.

И под одобрительный шепот он последовал за комендантом Бастилии.

Безмо уже дрожал от стыда и беспокойства. Казалось, последствия утреннего визита Арамиса начинали сказываться, да такие последствия, которым он по праву мог ужаснуться.

Стало еще хуже, когда Фуке, настойчиво глядя на коменданта, резко спросил:

– Сударь, вы видели сегодня утром господина д’Эрбле?

– Да, монсеньер.

– И вам не внушает ужаса преступление, в котором вы участвовали?

«Ну, начинается!» – подумал Безмо.

Потом громко произнес:

– Какое преступление, монсеньер?

– За которое вас можно было бы четвертовать, сударь, подумайте об этом! Сейчас же ведите меня к узнику.

– К какому узнику? – спросил дрожащий Безмо.

– Вы притворяетесь ничего не знающим? Что же, это лучшее, что вам остается делать. Если бы вы признались в подобном соучастии, вам был бы конец. Я сделаю вид, что верю в ваше неведение.

– Прошу вас, монсеньер…

– Хорошо, ведите же меня к узнику.

– К Марчиали?

– Кто такой Марчиали?

– Это арестант, которого привез сегодня утром господин д’Эрбле.

– Его зовут Марчиали? – сказал суперинтендант, смущенный наивной уверенностью Безмо.

– Да, монсеньер, он здесь записан под этим именем.

Фуке взглянул в самую глубину души Безмо. В ней он прочел, со свойственной могущественным людям проницательностью, полную искренность. Впрочем, поглядев одну минуту на эту физиономию, как можно было подумать, что Арамис взял подобного человека в поверенные?

– Это, – сказал он коменданту, – тот самый узник, которого господин д’Эрбле увез третьего дня?

– Да, монсеньер.

– И которого он привез обратно сегодня утром? – живо добавил Фуке, тотчас понявший сущность плана епископа.

– Да, да, монсеньер. Если монсеньер приехал сюда, чтобы взять его у меня, я буду очень рад, так как я уже собирался писать по поводу этого Марчиали.

– Что же он делает?

– С утра он меня чрезвычайно изводит; у него такие припадки бешенства, что, кажется, Бастилия от них обрушится.

– Я действительно избавлю вас от него, – сказал Фуке.

– Ах, тем лучше!

– Ведите меня в его темницу.

– Но вы дадите мне приказ?

– Какой приказ?

– Приказ короля.

– Подождите, я вам подпишу его.

– Этого мне недостаточно, монсеньер; мне нужен приказ короля.

Фуке свирепо посмотрел на коменданта.

– Вы так щепетильно относитесь к выходу заключенных, но покажите-ка мне приказ, на основании которого вы уже отпускали этого человека!

Безмо показал приказ об освобождении Сельдона.

– Сельдон не Марчиали, – сказал Фуке.

– Но Марчиали не освобожден, монсеньер, он здесь.

– Вы же говорите, что господин д’Эрбле увозил его и привез обратно?

– Я этого не говорил.

– Вы так определенно это сказали, что я будто сейчас это слышу. Господин де Безмо, берегитесь!

– Мне нечего беречься, монсеньер, у меня вся отчетность в порядке.

– Как вы посмели это говорить?

– Я бы это сказал и перед Богом. Господин д’Эрбле привез мне приказ об освобождении Сельдона, и Сельдон освобожден.

– Я вам говорю, что Марчиали вышел из Бастилии.

– Но это надо доказать, монсеньер.

– Дайте мне увидеть его.

– Монсеньер, те, кто управляет королевством, знают, что доступ к заключенным без приказа короля запрещен. Это нарушение.