Викинг. Книга 7. От Дуная до Рейна - стр. 11
– Господа, – спокойно, как и в прошлый раз, взял слово архиепископ Кёльна, – прежде чем я отдам свой голос, я хотел бы уточнить кое-что у его величества. Соглашусь, моё желание выглядит несколько необычно, консультации всегда проходят заблаговременно, однако сегодня вообще необычный день, поэтому, думаю, это будет вполне уместным. Вы позволите? Ваше высокопреосвященство, Ваше Величество?
– Не вижу причин для отказа! – развел руками имперский канцлер.
– Конечно! – кивнул я.
– Благодарю, – кивнул он в ответ, – я давно в политике и до последнего времени думал, что удивить меня уже невозможно, однако последние события изменили мое мнение и я хочу спросить у вас Ваше Величество – что вами движет? Ведь насколько я наслышан, вы совершенно равнодушны к богатству, роскоши и даже славе!
– Хороший вопрос Ваше высокопреосвященство и очень сложный, – замолчал я ненадолго, формулируя ответ, – я солдат и для меня главным словом в жизни является «долг», именно через него я пытаюсь воспринимать власть. Смысл и предназначение власти заключаются для меня в выполнении своего долга перед подданными. Поясню на примере армии, где основным элементом является солдат, который ценен сам по себе и вне зависимости от наличия генерала всё равно остаётся солдатом, а вот наоборот никак не получается. Так и в государстве – народ без властителя – всё равно народ, а вот властитель без народа – пустышка. Отсюда и возникает долг властителей перед народом, хотя обычно они считают, что всё наоборот…, а движет мной, – усмехнулся я пришедшему на ум объяснению, – вы не поверите, но в основном стечение обстоятельств и желание не допустить масштабного кровопролития в Европе. Несмотря на то, что за мной закрепилась слава великого завоевателя, всё это время я занимался прекращением одних войн и недопущением других. Думаю, что упоминать в свете сказанного о богатстве и роскоши вообще неуместно, всё это для меня тлен!
– Хм, хм, сердечно благодарю Ваше Величество за столь подробное пояснение, – приложил он руку к груди, – думаю, что в случае вашей победы на выборах нас ждут впереди непростые времена и слом всего привычного нам миропорядка… Хм, хм, не возьмусь судить за других, но я к такому точно не готов, хотя и частично разделяю ваше отношение к вопросу власти. Поэтому господа, я отдаю свой голос королю…
***
– … королю Пруссии и курфюрсту Бранденбурга! – закончил свою фразу архиепископ Кёльна.
Пока до сидящих за столом людей доходил смысл произнесенной фразы, в комнату вошёл Вейсман и доложил мне о том, что гусары на площади начинают проявлять беспокойство.
– Фельдмаршал, – обратился я к фон Ла́сси, – если мне не изменяет память, то ваш отец Пётр Петрович тоже дослужился до чина фельдмаршала, только в русской армии, находясь на службе у русского царя Петра Алексеевича?
– Вы совершенно правы Ваше Величество, мой отец даже считал Россию своей второй родиной, а себя русским ирландцем, – ответил он уже нормальным голосом, придя в себя после подвальной взбучки за время дебатов, и с грустью добавил, – я же, к сожалению, семьей не обзавелся и наследников не оставил!
– Уверен, что у вас ещё всё впереди на личном фронте, – вполне искренне приободрил я его, прикидывая по внешним признакам, что лет фельдмаршалу где-то около пятидесяти, – однако, давайте вернёмся к делу, вы служили императору Священной Римской империи германской нации, а ваш отец русскому царю. Теперь я в одном лице и русский царь, и германский император, поэтому затруднений с выбором места дальнейшей службы у вас возникнуть не должно. Хотя, если подумать, то выбор сейчас на континенте совсем не богатый – можно служить мне или моим врагам французам, а к врагу я беспощаден. Решайте!