Вихрь переправ - стр. 142
– Что-то мне подсказывает, что этот паб связан с одной сказкой из книги Гамаюна, – хитро заметила девушка. – В последнее время очень много всего связано с его книгами.
– Ты что, её всю ночь читала? – удивился Матфей.
– Не совсем, нужно было что-то и на сон оставить. Но чтиво – не оторваться! Я чуть больше половины проглотила, ещё несколько часиков и осилю до конца.
– А что, место неприметное, – заметил Виктор, этим утром он пребывал в задумчивом настроении больше обычного, – всё не на виду. Только что с прислужниками делать?
– Не волнуйся, господин, – мяукнул Лиандр, – мы не пропадём. К тому же, и нам нужна своя особая прогулка после длительного нахождения в помещении. И моё увечье быстрее пройдёт, если я буду чаще передвигать лапами.
– Может, всё ж стоит тебя показать врачу? – в который раз напомнил ему Виктор.
Он несколько раз предлагал коту показаться у ветеринара, но тот упрямо отказывался, опасаясь, что в любой клинике их могут поджидать люди Астрогора.
– Мой глаз не так плох, как кажется, – бравировал Лиандр. – Гной вышел, осталась припухлость. Но и она уйдёт, на всё время нужно.
– А видишь ли ты этим глазом?
– Ну… на всё время нужно, – замявшись, ответил кот.
– Ничего, он и одной зыркалкой сможет углядеть кладку саламандр, – не удержался от язвы Рарог. – Капустные кочерыжки, бабкины маклышки.
Серый кот не удостоил ответом саламандра, лишь презрительно фыркнул и высоко задрал голову.
– Ты с ними? – поинтересовался Матфей у ящера, круглая чёрная голова которого высунулась из сильно оттопыренного кармана куртки.
– Да, – пискнул саламандр и, выбравшись из кармана, тут же юрко спустился по штанине на землю, – хоть человеческая еда и сытная, но всё ж пауков и слизней я люблю больше. А в этом городе их пруд пруди.
Виктор оказался прав: «Погребок Месяца» внутри хоть и выглядел простовато и малолюдно, зато располагал определённой долей безопасности своею неприметностью. К тому же кухня заведения, не в пример интерьеру, приятно порадовала разнообразием и качеством еды. Даже придирчивый Эрик, и тот, не преминул отметить морского окуня под пряными сливками.
– Я смотрю, ты от Юнки решил не отставать, – усмехнулся Виктор, когда Матфей после классической яичницы с беконом положил перед собою на стол книгу Луки Заокского.
– Да я тут кое-что вспомнил, вот и решил разобраться, – уклончиво промямлил приятель. – Сам понимаешь, какая чертовщина нас окружает.
– Главное, не впустить эту нечисть в себя, – глубокомысленно изрёк Виктор.
Матфею стало не по себе. Он тут же отыскал нужный раздел в книге и укрылся за разворотом с животрепещущими иллюстрациями, надеясь, что от него отстанут на некоторое время.
Старый язык, которым писал книгу монах-отшельник – в миру Лукреций Сердолик, барон, учёный-исследователь при тартаррусском дворе князя Микаэлла IV в первой половине XIX века – был, несомненно, более понятен и лёгок в чтении в сравнении со «Словом о Террии», но напичкан излишней философией и двусмысленностью, так свойственной своей эпохе. Матфей поймал себя на том, что уже третий раз перечитывает одно и то же предложение, сбиваясь на мудрёном словосочетании и отвлекаясь беседой друзей. Те всё старались оторвать его от бессмысленного на их взгляд чтения и увлечь в общий разговор. Но поглощённый новой проблемой, казавшейся теперь куда более важной остальных прочих, Матфей отвечал вяло и рассеяно, силясь вклиниться в текст книги «Демоны и Людины».