Вигнолийский замок - стр. 13
Ко мне подошел староста деревни, лысеющий мужичок лет тридцати. В отличие от остальных крестьян, одетых в простые холщовые куртки, староста щеголял в настоящем зеленом кафтане. Такую одежду носили значительно южнее, и староста, видимо, выменял или купил кафтан у проезжего путника.
– Каждая семья погорельцев получит компенсацию, – я разговаривал с мужичком не слезая с лошади. – В дополнение я заплачу по три серебряных на переезд на семью. Женщины и дети отправляются в деревни к моему другу Карлу. Оставаться здесь нельзя. Когда будет можно, я пришлю гонца.
Староста простер ко мне мужицкие руки.
– Ваша милость! А поля как же? Нам надобна любая помощь!
Я слегка наклонился:
– Повторяю, женщины и дети уходят. Мужчины – как хотят. Если я завтра увижу тут хоть одного ребенка, пеняй на себя.
Староста замолк и отступил на шаг. Он явно не понимал сути приказа. Только половина крестьянских детей доживала до совершеннолетия. Староста привык к этим смертям и не считал их событиями, выходящими из ряда вон. С его точки зрения, обработка полей была более важным делом, чем предотвращение гипотетических убийств. Но я начхать хотел на то, что он там себе думает. Мне принадлежали четыре деревни, около двухсот дворов в общей сложности. Я собирался их всех эвакуировать к соседу, который всегда поддерживает вооруженный нейтралитет, словно Швейцария.
Я резко обернулся, услышав крик. По деревенской разбитой дороге бежала девчушка в сером платье с несоразмерно длинными рукавами.
– Там! – кричала она, показывая запутанными в рукавах руками куда-то назад. – Оно еще живое! Двигается!
– Что двигается? – недоуменно пробормотал Никер, который успел закончить разговор с магичкой и догнал меня.
Я медленно поехал вперед, а отряд двинулся за мной, будто гуси за вожаком. Девчушка поравнялась с нами и быстро спряталась за нашими спинами.
Вскоре я увидел развороченную деревенскую ограду, сучковатые палки которой топорщились под самыми неожиданными углами. Недалеко отсюда произошла быстротечная битва с участием нашего голема, который сейчас отдыхал, греясь на солнце в тылу моего отряда. За оградой виднелись изломанные и разорванные тела поджигателей, но не они привлекли мое внимание.
Вблизи дороги в грязной канаве, заполненной мутной жижей, копошилось какое-то существо. Сперва мне показалось, что это какой-то пьянчуга в грязной коричневой шубе, но, присмотревшись, я понял, что передо мной медведь. Точнее, даже не медведь, а окровавленная часть медведеобразного нечто с одной передней лапой, с одной задней лапой и без головы. Движения существа поражали плавностью и даже какой-то осмысленностью и совсем не были похожи на предсмертные конвульсии.
Я обернулся и поискал глазами магичку. Она смиренно сидела на лошади под присмотром двух солдат.
– Это твое? – я показал рукой на канаву.
Магичка подъехала поближе, стараясь не смотреть туда.
– Да. Это то, что осталось от моего мишки.
– А куда ты спрятала энцеф? В живот, что ли?
– В грудь, господин барон. Поближе к сердцу, – девица слегка улыбнулась. Ее зубы сверкнули белизной.
Любой голем состоит из двух отдельно изготавливаемых частей: энцефа, который можно назвать мозгом, и всего остального. Обычно считается, что самая трудная задача для мага – создание качественного энцефа, способного управлять телом и правильно реагировать на изменение обстановки. Маги стремятся предохранить энцеф от повреждений и для этого прибегают к различным методам, в том числе прячут его в глубине тела голема.