Видеодром. Главные режиссеры мирового кино - стр. 4
Путешественник во времени, ушедший в вечность
Эдуард Николаевич Артемьев оказался путешественником во времени. Он двигался вперёд, пока мир уверенно шёл назад. И даже сейчас, когда всё известно детально, люди, которые про него что-то слышали, а может, даже писали, всё время путаются в эпохах, в сталкерских маршрутах первопроходца, в бесконечной Сибириаде и прочей «аде» автора. Потому что ну невозможно современникам, затюканным блогерской пропагандой «ужас-ужас, мы отстали, бла-бла-бла», осознать, что Артемьев в 1960-м уже изучал возможности электронной музыки и вместе с Е. Мурзиным делал оптический синтезатор АНС. Надо ли уточнять, что инженер Мурзин прежде всего изобретал оптические системы для советской артиллерии и огневой системы наших истребителей? Именно когда на другой стороне тоже русский инженер строил первые синтезаторы в Лондоне.
Оставьте сказки про «отставание на 20, 30, 50 лет», не говоря про навсегда. Мы шли в рядах авангарда. Как когда-то шла русская живопись.
Артемьев вам может спутать хронологические карты. Когда вы слышите «Сибириаду» и вам кажется, что вы слышали это у Вангелиса, приведите мозг в порядок: Вангелис был лет на восемь позже. Что для современной музыки – вечность. А у Михалкова в саундтреке 1978 года звучит мамонтостический АНС с гитарой под управлением сына офицера-пограничника с Курильских островов Юры Богданова. Удивительных людей собирал вокруг себя Эдуард Николаевич, и это тоже – талант. Когда вы слышите у Артемьева Сакамото – знайте, что Сакамото был лет на десять позже всего того, что Артемьев уже обозначил. А в случае с Найманом – на все пятнадцать. Это вы не у Артемьева слышите всех этих лучших представителей синтезаторной и прочей киномузыки – это вы у них слышите Артемьева. Вот так.
А ещё это история про то, как пишется за железным занавесом, который тоже должен был изолировать русскую культуру в обе стороны.
Артемьев, если ему было надо, легко адаптировал любые мировые стили, начиная с музыки к вестернам того же самого Морриконе, что ощущается в потрясающей теме «Свой среди чужих». И у кого не брызгали слёзы на верхних нотах трубы, у того нет сердца.
Вестерны как не были тут нужны, так и сейчас – по нулям. А без артемьевского «истерна» жизнь была бы просто другой. И традиция отечественной киномузыки – тоже.
Но он всё время выходил за рамки жанра. Просто как кудесник, а может быть, бунтарь и даже где-то панк. Иногда его музыка в кино не только делала это кино. Она была выше, объёмней и уж точно более заслуживала вечности. Что и произошло. Абсолютно универсальный автор: надо детский мультфильм – пожалуйста. Надо вестерн, «истерн» или даже фантастику – сколько угодно, вплоть до Тарковского. Единственное, чего он никогда не делал, – это так называемой «эстрады», не проживая при этом в башне из слоновой кости. Никогда не отрываясь от традиций великой русской классики – вот просто ни на ноту. Просто где он и где попса…
Насколько я помню, ему не нравились The Beatles, но «Иисуса Христа – суперзвезду» он считал выдающимся произведением. И очень жаль, что он так и не сделал свою «Солярис» (это женское имя, поэтому «свою») в виде рок-оперы. Тогда модно было оперировать понятием «рок-опера». Но зато мы слышим его «Солярис» в фильме Тарковского. Рядом с прелюдией фа минор Баха – и Артемьев в контексте, в непроизвольном сравнении достоин мирового классика.