Вид на жительство в раю - стр. 20
Муж работал. Маленький сын отчаянно плакал, и Михаил старался как можно меньше бывать дома. Приходил под вечер, спал на кухне, на раскладушке. Мы ведь жили в однокомнатной квартире, доставшейся Михаилу от бабушки. Три года я нянчилась с ребенком. Муж зарабатывал деньги. Жаловаться мне не приходилось.
Потом… Кто помнит, тот знает. Начало девяностых. В стране началась свистопляска, с работой стало трудно. Я решила какое-то время подождать. Да и места в ближайшем садике не было. Ребенок по-прежнему был только на мне. Свекровь уже тяжело болела, и мне было ее жалко до слез. Я старалась, чтобы она не знала о моих проблемах.
– Тебе что, денег не хватает? – буркнул муж, когда я заикнулась о работе.
Денег нам хватало всегда. Хотя все они были у мужа. Так повелось с самого первого дня. Он выдавал мне на расходы энную сумму, и попробуй не уложись! Если я укладывалась, все проходило гладко. Если нет, начинался разбор полетов. Я должна была доказать необходимость всех трат! За весь месяц! Вплоть до коробка спичек, мыла и зубной пасты. Это меня так утомляло, что я избрала единственный правильный путь. Укладываться в ту сумму, которую выделял на хозяйство муж. Вошла в режим жесткой экономии и за много лет стала профессионалом.
Теперь вкратце о бизнесе. О том, как мой муж разбогател, тоже можно написать роман. Но мне опять-таки не хочется. Я была соучастницей процесса в том плане, что обеспечивала надежный тыл и вела хозяйство. Это стоило мне нервов и пряди седых волос, которую теперь приходится закрашивать. Скажу только, что интересы моего супруга лежат в области медицины.
Сначала он занимался исключительно медицинским оборудованием. И тот прибор, который он уехал испытывать на следующий день после нашего знакомства, тоже относился к медтехнике. Торговал он поначалу ею же. Потом включил в ассортимент лекарственные препараты. А дальше пошло-поехало. Конкуренты не могли отнестись к этому спокойно. Я уже упоминала о совершенном на моего мужа покушении. Тогда ему чудом удалось уцелеть. Пуля, срикошетив, попала в шофера, но когда Михаил пришел домой, его лицо тоже было в крови. Оказалось, что его поранили осколки лобового стекла. Как я перепугалась! А он. Мы даже на время уехали из Москвы, спрятались в глубокой провинции, у моих родителей. Два месяца сын ходил в ту же школу, в которую когда-то ходила я.
Знаете, я два месяца была счастлива! Да-да! Все было так тихо, по-семейному. Муж целыми днями был дома, вечерами мы все садились играть в лото, ужинали всей семьей за столом, накрытым праздничной скатертью. У меня появилась надежда, что мы останемся здесь навсегда. Как мне этого хотелось! Но он решил вернуться. Михаил не мог допустить, чтобы бизнес, в который вложено столько денег и сил, достался другому.
Какими-то путями он уладил конфликт, сократил поставки, а главное – нанял охрану. Мы вернулись в Москву, и до конца года сын ездил в школу в сопровождении шофера и телохранителя. Теперь уже я была несчастна, потому что жила как на вулкане. Но муж ни за что не хотел отказаться от своего бизнеса. Он просто пошел на уступки. И его оставили в покое. Я считаю, что нам повезло. Разумеется, все это время мне было не до работы. Сын ходил в начальную школу, надо было помогать ему делать уроки, ходить на собрания, ездить с ним в бассейн, на курсы иностранного языка, и так далее, и тому подобное.