Вежливость королев - стр. 27
Во-вторых, герцог приватно встретился с капитаном Лавдисом, выслушал его доклад, помрачнел, но повелел пока действий никаких не предпринимать и держать все узнанное в глубокой тайне.
В-третьих, памятуя о том, что лучшим средством против народного недовольства является какое-нибудь малозначимое торжество, обязательно сопровождаемое дешевой ярмаркой и выпивкой, Главный Советник, посовещавшись по этому поводу с остальными членами Совета, объявил «от имени королевы» Весеннюю Нерабочую Неделю (которой не было даже при вступлении Абигейл на престол), и народ принялся просаживать в кабаках оставшиеся от уплаты налогов деньги и славить свою повелительницу.
Однако на самом деле для герцога все эти государственные дела были вовсе не важны. Он с нетерпением ждал только одного. Впрочем, ожидания герцога вот-вот должны были увенчаться успехом.
Когда герцог из столицы возвратился в замок, первым делом он прошел в комнату, которую занимал больной Гогейтис.
Сиделки и мессер С’едуксен знали свое дело: вымытый, аккуратно выбритый и подстриженный Уильям Магнус лежал в чистой сорочке на благоухающих простынях с герцогскими монограммами. Однако лицо ученого и мага все еще оставалось изжелта-бледным, да и немудрено – за два дня вернуть человеку здоровье и силы, которые из него высасывали мертвые каторжные камни несколько лет подряд, может только чудо.
Мессер С’едуксен, дежуривший у постели больного, торопливо поднялся навстречу герцогу.
– Как он? – негромко спросил Главный Советник.
– Он позавтракал, принял лекарство, а сейчас задремал, – кланяясь, ответил лекарь. – Я делаю все возможное, созерен, но этот человек чрезвычайно слаб. К тому же болезнь его ног… Она неизлечима. Медицина не нашла еще способов бороться с гнилостной водянкой.
– Эта болезнь опасна?
– О да, созерен! Гнилостные жидкости скоро распространятся по всему его телу и, когда дойдут до мозга…
Герцог стиснул кулаки. Потеря ученого никак не входила в его планы.
– И ничего нельзя сделать, мессер?
– Возможно только одно, мой созерен, – Жеан С’едуксен горестно развел руками, – ампутация ног. Причем срочная.
– Брешет ваш лекаришка и денег за брехню не берет! – послышался от кровати слабый, но весьма насмешливый голос. – И где их только учат, докторов этих?! Им бы только резать да потрошить!
Герцог и доктор повернулись к кровати. Больной, оказывается, вовсе не спал и, по-видимому, слышал весь их разговор.
– Приветствую вас, герцог! – Премудрый Гогейтис слабо махнул тоненькой, похожей на костяную флейту рукой. – Скажите мне, уж не грежу ли я – Главный Советник приютил в своем замке гнусного и проклятого по приказу Ее Величества каторжника?
При этих словах мессер С’едуксен страдальчески охнул, а герцог поморщился.
– Прекрати, Уильям. Я хочу вернуть тебя к полноценной и здоровой жизни.
– Зачем? – Изобретатель Вычислителя скептически поджал бескровные губы.
– Я объясню это позже. Когда ты выздоровеешь. Гогейтис присвистнул.
– Видно, я за чем-то очень важным понадобился. Государственное дело! – И глупо захихикал, а герцога при этом смехе пронзила ужасная мысль о том, что его подопечный помешался, и острый ум Уильяма также источила каторжная гниль, превратив в никчемную труху.
Но Гогейтис развеял его сомнения. Он перестал смеяться и серьезным взором посмотрел на герцога и доктора.