Ветвящееся время. История, которой не было - стр. 15

Возвышению Карфагена способствовал ряд обстоятельств. Прежде всего, это крайне выгодное географическое положение, на перекрестке морских торговых путей западной и восточной части Средиземного моря. По этой же причине, карфагенский флот мог легко обеспечить контроль над этими путями, что дало возможность находящимся у власти в городе единолично определять – кто будет допущен на них, а кто нет. Кроме того он, в отличие как от метрополии, так и от большинства других финикийских поселений, мог не опасаться угрозы с тыла – опять таки, благодаря своему удобному положению. Дело в том, что Карфаген стоял на полуострове, к тому же дополнительно огражденном со стороны суши грядой высоких труднопроходимых холмов. Не было необходимости строить сложные оборонительные сооружения в большей мере обособлявшие, нежели защищавшие города древности. И – не забудем – требовавшие на свое создание и поддержание в должном состоянии немалых сил и средств. Достаточно было воздвигнуть надежную стену на перешейке, и можно было не опасаться даже сильного войска, не говоря уже о набегах диких нумидийских племен.

Первым шагом на пути к грядущему величию было объединение ряда бывших финикийских колоний – Гадрумета, Утики, Гиппон-Даирита и некоторых других. Затем, около 665 года до н.э, к союзу была присоединена Малака (город на месте нынешней Малаги), один из старейших городов, основанный примерно в то же время, что и Утика. Карфагенский союз носил черты конфедеративного объединения, в котором все члены имели весьма широкую самостоятельность в делах, представлявшихся главе союза второстепенными.(19,129)

Тут следует уточнить, что о финикийском, семитском характере Карфагена, можно говорить лишь в культурном и религиозном аспектах, но никак не в этническом. Ведь нельзя забывать, что первые поселенцы – тиряне, прибыли на свою новую родину всего на нескольких кораблях, и в дальнейшем, приток людей из метрополии не мог быть сколь-нибудь значительным, из-за крайне ограниченных демографических ресурсов Финикии. Население Карфагена, как и всех иных городов одноименного союза, составляли те, чьими пращурами были осевшие в колонии местные уроженцы (Диодор именует их ливофиникийцами), разноплеменные моряки, торговцы, наемники; и в немалой степени-потомки вольноотпущенников. До нас дошли также сведения о проживавшей в Карфагене многочисленной греческой общине.(13,77)

Довольно быстро Карфаген сосредоточил в своих руках торговлю Средиземномья с северо-западом Европы и Африкой.

Среди карфагенских товаров было оливковое масло и вино, произведения искусных пунийских ремесленников – оружие, ткани, изделия из стекла. В обмен на них из Африки получали золото, слоновую кость, черное дерево, драгоценные камни, звериные шкуры и целебные растения. С севера везли янтарь, серебро, хлеб, соль, рабов и белокожих, голубоглазых рабынь, находивших неограниченный сбыт на рынках Средиземноморья.(97,27) Весьма широко торговал Карфаген различными благовониями, столь ценимыми в древности. Преуспели его мастера и в изготовлении красок из дешевого растительного сырья.

Но два товара приносили оборотистым купцам Карт-Хадашта особо значительную прибыль, поскольку им практически принадлежала монополия на них. Это, уже упоминавшийся пурпур и столь необходимое для изготовления бронзы олово. Контролируя западную часть Средиземного моря, пунийцы прибрали к рукам торговлю как иберийским, так и британским оловом, что весьма способствовало их обогащению. (19,125)