Ветром надуло. История моей беременности - стр. 9
– Как, говорите, ваша страна называется?
– Астария, – удивленно сказал он.
Глава 8
Я распахнула глаза, удивленно разглядывая деревянный потолок. В животе активно пинался малыш и я сообразила, что все еще нахожусь в доме Аглаи Степановны и я на последнем месяце беременности.
И что это было? Очень реалистичный сон? Фэнтези начиталась? Или все же воспоминания?
Да ну, бред! Не может такого быть!
Я встала и побрела на кухню умываться и делать себе кофе. Сегодня мне предстоял прием у местного гинеколога.
Аглая Степановна уже отсутствовала. Видимо убежала хлопотать по хозяйству: коровы у нее не было, а вот кур кормить приходилось. Дела на огороде уже заканчивались – в окно вовсю стучала золотая осень.
Наскоро позавтракав, я крикнула Аглае Степановне, которую застала во дворе, что пошла к врачу и, шлепая по лужам непромокаемыми сапогами, двинулась к местному медпункту.
Варвара Андреевна, гинеколог всея посёлка, оказалась женщиной уже весьма немолодой, но доброжелательной и внимательной. Осмотрев меня и оценив состояние малыша, как удовлетворительное, велела мне передавать привет моей двоюродной бабушке, которая по совместительству оказалась ее подругой. Я уже собиралась уходить, когда в дверь коротко стукнули и в ответ на разрешение войти, влетел молодой мужчина.
Высокий и очень симпатичный, он смотрел на меня с каким-то удивлением. Потом я сообразила, что в этом посёлке все всех знают, а я – новое лицо. И новое пузо.
– Оленька, познакомьтесь, – сказала Варвара Андреевна, – Это мой сын Паша. Павел Дмитриевич. Он, кстати, по совместительству является нашим терапевтом. После института вернулся к нам в посёлок, теперь вот тут работает.
Я смотрела во все глаза на красавчика и понимала, что проходу тому местные девицы явно не дают. Интересно, сколько из них вдруг срочно почувствовали недомогание, когда он вернулся?
– Пашенька, – обратилась Варвара Андреевна к сыну, – Ты не проводишь Оленьку до дома? Хотела с ней варенье своё экспериментальное, тыквенно-апельсиновое Аглае Степановне передать, но не нагружать же девочку банками!
– Конечно! – согласился Паша, продолжая меня разглядывать.
Мы неспешно шли по дорожкам, заваленным золотыми листьями и разговаривали. Павел Дмитриевич оказался очень приятным собеседником. Мы обсуждали, кто где учился, задели интересные темы по психосоматике, которые касались как моей, так и его специализации.
Дома нас встретила Аглая Степановна и пригласила Павла Дмитриевича попить с нами чаю, заодно вместе продегустировать эксперименты его матери.
– Павел Дмитриевич, – обратилась я к нему.
– Паша… – мягко поправил он меня, – Не на работе зовите меня просто Пашей. Я ведь не намного старше вас.
– Ну тогда уж давайте на ты, – смело заявила я.
– Договорились, – радостно подхватил… Паша.
И мы снова общались, Паша сыпал шутками и смешными историями из собственной практики, я рассказывала про забавные моменты учебы. Аглая Степановна отошла по каким-то своим делам, а Паша, как-то вдруг посерьезнев, спросил:
– Оля, прости мне, если я лезу не в свое дело, но… Где твой муж? Тебе ведь скоро рожать, почему он не рядом?
– У меня нет мужа, – ответила я, опустив глаза в чашку с чаем.
– А отец ребенка, он…
– У моего ребенка нет отца, – жестко прервала его я.
– Прости, – покаянно произнес он.