Ветер уносит мертвые листья - стр. 9
– Кы-ы-ыса! Какими судьбами здесь? – послышался знакомый голос.
Понадобилось время, чтобы осознать, кому он принадлежит.
– Ты будто покойника увидел! Что замер как истукан?
Угаренко хлопнул дверью такси и стоял теперь перед Кысой в полный рост, обнимая портфельчик. Живой и здоровый, сукин сын. Щерит зубки, острые, как у кровососа. Значит, обманули малолетки, но зачем?
– Ты чего здесь, я спрашиваю? Деньги привез?
– Поговоить надо, – смутился Кыса, проглотив «р».
– Отсочку будешь просить? – передразнил зять и тут же стал серьезным. – Даже не надейся. Сколько можно уже. Пора стать мужиком и нести ответственность. А ты что бледный какой-то? Ну-ка дыхни, не с похмелья?
Кыса дышать не стал, но кивнул.
– Ладно, я сегодня добрый. В кои-то веки мой высокомерный шурин надрался как нормальный человек. Пойдем, воскрешу тебя.
До квартиры шли молча. Кысе мерещилось, что ступени пластилиновые. Стоит замешкаться, как подъезд проглотит его костлявое тело. Угаренко жили на втором этаже. Отец семейства несколько раз нажал на квадратный звонок, прислушался к блямканью и вдруг замер перед темно-багровой дерматиновой дверью.
– Ты чего? – заподозрил неладное Кыса.
– А, фух, думал, что ключи потерял, – Федор нащупал в кармане брелок и вытянул наружу звонкую связку.
Кысу встретил знакомый запах сестриных духов. На миг показалось, что он снова студент и вернулся домой после лекций, а Анька марафетится перед свиданием с каким-нибудь ботаником из хорошей семьи. Жадная дура! В очередной раз Кыса разозлился на сестру за ее мезальянс. Федя как будто тоже что-то вспомнил, со свистом потянул носом воздух и быстро огляделся по сторонам, сканируя обстановку дома.
– Интересно, куда девчонки делись! Иди на кухню и накрывай на стол, – скомандовал он и, запнув ботинки в угол, скакнул в спальню.
Кыса не хотел навязанной ему бабской роли, но кивнул. Аккуратно разулся и прошел в просторную кухню-гостиную. Что же это было? Неужели и правда плохая шутка?
Здесь стерильная чистота. Такая, что не хотелось оставлять следов своего пребывания. Даже отпечатков пальцев. А правда, что он вообще тут делает? Надо уходить. Перекус остроносый пусть сам себе накрывает. Но где девчонки? Все-таки придется остаться, чтобы хоть что-то выяснить. В животе заурчало. Кыса подключился с телефона к маленькой колонке, точно мог заглушить таким образом голод, и крутанул реле громкости. Зазвучал шаманский голос Джима Моррисона. Надо же, заезженная еще в годы юности The End зазвучала по-новому зловеще.