Ветер сулит бурю - стр. 11
Мальчишки в Кладдахе были в большинстве своем очень здоровые, несмотря на нищенские жилищные условия, на опасный труд и неопределенные заработки их родителей, всецело зависевших от прихотей моря. А здоровые мальчишки – это, как известно, сущая чума. Во всем Кладдахе был только один человек, который мог держать их в повиновении взглядом или словом, а то и взмахом своей трости. Это был учитель. Даже маленький Мико воспитывался на легендах о нем. И сознание, что он когда-нибудь попадет к учителю в лапы, заставляло Мико останавливаться и молча наблюдать, как проходил мимо низенький человечек с короткой торчащей бороденкой, в волосатых брюках – так здесь называли пестрый коннемарский твид[7], из которого был сшит костюм учителя. «Вот страху-то!» – подумал Мико, представив, как это он окажется с ним в одной комнате.
– Ну что ж, – сказал Микиль, – когда-нибудь все равно придется идти в школу. Время-то бежит, а? И как еще быстро. Помню, как я первый раз пошел в школу. Папаша уже был там. Такой молоденький, еще даже без усов. Вот уж не думал я тогда, что дождусь того дня, когда мой младший сын пойдет в школу. Смотри у меня, Мико, веди себя хорошо в школе. Слышишь? Лучше не хулигань, не озоруй. Там уж тебя никто не выручит.
– Хорошо, – сказал Мико.
– Эх ты, горе мое! – сказал дед. – И на кой эти школы? В наше время только и нужно было, что уметь немного считать да знать несколько букв, чтобы уметь расписаться. А что еще рыбаку надо? Будто Господь Бог Сам не преподаст нам Свои науки в открытом море? У них там университет есть – школа такая большая. И знаешь что? Во всем этом самом университете нет ни одного человека, который бы знал столько, сколько я знаю, а я и не учился-то нигде. Вот то-то!
Микиль Мор захохотал.
– Все может быть, отец, – сказал он. – Только времена меняются. Может, Мико и не захочет быть рыбаком. Может, он профессором в колледже пожелает стать.
– Я хочу быть рыбаком, – сказал Мико тоненьким, не своим голосом.
Микиль с удивлением посмотрел на него. Глаза у него потеплели, потом он принялся за следующую картофелину.
– Посмотрим, Мико, посмотрим, – сказал Микиль, но он был рад словам сына и подмигнул деду.
– Ищи не ищи, а никого ты не сыщешь, – сказал дед, – кто б любил море больше, чем Мико. Ты посмотри, стоит его с глаз спустить, он сейчас к морю бежит.
– У него еще хватит времени над этим подумать, – сказала Делия. – Пей чай, Томми.
На этом разговор закончился, и они принялись есть, ничем уже больше не отвлекаясь. Оба мужчины знали, что Делия до смерти боится моря. Оно уже отняло у нее брата там, в Коннемаре. Микиль и дед до сих пор помнили, как шесть лет тому назад кормила она своего первенца: усядется, бывало, возле очага, глядя на ребенка, сует ему грудь в жадный рот и то и дело повторяет им полушутя, полусерьезно (лицо тогда у нее не было такое суровое, как теперь): «Никогда, никогда не пойдет мой малыш в море».
Они ели быстро и сосредоточенно, пока наконец дед не отодвинул стул и не взялся за шляпу.
– Если ты хочешь сегодня поймать хоть одну селедку, мистер Микиль Мор, – сказал он, – то давай-ка лучше поторапливайся, а то, пожалуй, весь твой улов можно будет в одну консервную банку засунуть.
– Ладно, отец, – сказал Микиль. – После такого денька уйти в море будет одно удовольствие.