Ветер Радости. Книга 1. Городокское приволье - стр. 23
– Ты видел? – крикнул я Сане.
– Конечно, видел! Чует моё сердце: быть нам сегодня без месяца.
Но Маня заспорила:
– Да это же была ведьма! А ведьмы месяцев не крадут. Это только черти месяцы воруют.
– Чёрт или ведьма, – какая разница, – рассудил Сашка. – Не всё ли равно, кто из них месяц стибрит…
За городом, видать, на болотине, раздался жуткий протяжный вой.
– Что это? – вздрогнула Машка.
– Не слышишь, что ли? Волк! Намедни в Волковой деревне волки собаку сожрали, прямо в будке.
– Мальчики, я хочу домой!
– Без чуда в такую ночь? Нет! Без чуда я домой не пойду, – заупрямился Саня.
– О каком ещё чуде ты надумал? – встревожилась Маня.
– Давайте похитим у Славика Лахно его снежную крепость!
– Да разве можно так?..
– В ночь под Старый Новый год всё можно: и ведьму в небо запустить, и крепость уволочь!
Вернувшись домой, мы взяли большую двуручную пилу, дедовские деревянные сани и прокрались на огород к соседям. Прямо перед нами возвышалась славикова ледяная крепость. Мы распилили её на части, перевезли и собрали в огороде деда Василия. Потом натоптали множество следов свиными копытами, которые мама Оля отложила для холодца, а свои – замели метлой.
– Во завтра-то будет!
– Завтра будет чудо!
И уже засыпая, я подумал: «Хорошо жить – накануне чуда…»
Глава 8. Лето зимой
В ту зиму Городок с головой занесло снегом. Улицы утонули в гигантских сугробах, а после расчистки превратились в глубокие туннели посреди снежных гор. Мы поднимали снег шу́хлями246 и сваливали на клумбу с розами деда Василия. А когда снежные кучи во дворе выросли до крыши сарая, снег стали вывозить на санях в огород.
Возможно, мы любим снег потому, что в нём осталось наше детство. Такие, как в детстве, снегопады теперь бывают разве что во сне:
Конечно же, такая зима была нам в радость. В огородах мы строили ледяные крепости и брали их приступом, забрасывая друг дружку снежками. Залезали на крыши и прыгали в толстое снежное одеяло. Пушистого покрова было так много, что мы увязали в нём по самую шею, словно в зыбучем песке248, и порой не могли выбраться без помощи.
Всей гурьбой играли в хоккей, катались на коньках, лыжах и санках. В нависших над обрывами сугробах мы прорывали норы и лазали по ним, рискуя оказаться в снежном завале. Но это лишь раззадоривало нас.
Когда я шёл гулять, на меня надевали две пары штанов и плотно натягивали на валенки, чтобы снег не попал внутрь. Вскоре одежда обледеневала и превращалась в рыцарские доспехи.
После прогулки взрослые с трудом вынимали меня из этого ледяного панциря. Одубевшие куртку и штаны с примёрзшими валенками ставили в таз и прислоняли к русской печке249. Пока мои латы оттаивали и обмякали, я отправлялся греться на печку. Здесь, на лежанке250, была расстелена дедова енотовая шуба, и я зарывался лицом в мягкий мех.
Сверху мне было слышно, как бабушка Ирина Егоровна печёт душистый хлеб с тмином. Она лязгала посудой, хлопала печной заслонкой и, скрипя половицами, выходила за продуктами то в кладовку, то в подпол251. Музыка дома постепенно убаюкивала меня…
Вокруг висели пучки трав, связки кореньев и наволочки с сушёными грибами. Я был окутан пьянящими запахами, от которых кружилась голова. Лёжа в пушистой енотовой шубе, я засыпал, и наступало – лето зимой…