Ветер моих фантазий - стр. 6
Девка визжала, хамила и пыталась его бить, но лицо мужчины оставалось непроницаемым. Потом она его, извернувшись, коленкой по груди пнула, благо ноги её торчали спереди. Он рукой её ногу прижал, сдавил больно – и она на несколько мгновений заткнулась, то ли поняв, что шутить с нею не будут, то ли выдумывая новую боевую стратегию. А он невольно рукою грудь свою задел. Напряжённо застыла рука. Провёл снова по рубашке, ощупывая, ногу её задевая.
– Эй, не смей меня лапать! – живо среагировала баба, приняв его жест исключительно за интерес к её ногам, обтянутым в плотные широкие штаны. – Я ещё лечь тебя не звала!
– Я и не хотел, – отрезал мужчина.
Вдруг сбросил её с себя на горную поверхность – она спиной приложилась и штаны ободрала на заднице. И, быстро оглядевшись, рванулся куда-то назад. К тому месту, где её подобрал. Потом к тому, где ему полу одежду подпалили. Внимательно вглядывался, ища что-то потерявшееся. Хотя и по сторонам и наверх смотреть не забывал. Да неровно двигался.
«Так сразу и не пришибёшь. Просто так не пристрелишь» – одобрительно подумал командир, внимательно подглядывающий за ним.
Хотя вроде тот парень шибко встревожился из-за потери. Но и про врагов не забывал. Парень… да, молодое лицо, сколько веков и не скажешь, но… а стал бы старый воин вот так лезть, сломя голову, да под вражеский прицел?.. Этой дурью разве что молодые страдают. Но, к счастью, глупые долго не живут.
Всхлипнув, обзывая хамского помощника и так, и эдак, и на нашем языке, и даже на языках двух иных цивилизаций, воительница-неудачница поднялась. Вытянулся выскользнувший из-под спасительных обломков воин, да чуть выполз оставшийся там его напарник. Но напрасно мужики вглядывались в штаны ободранные. Из-под верхних, под цвет поверхности, выглядывали другие штаны, бугристые и никак не в обтяжку.
«Что за день! – отчаянно подумал болтливый. – Никакого развлечения! Хотя…»
Одиночка, из непонятно какого отряда сюда добравшийся, вдруг присел, потянулся рукой. Вскочил, отступая, делая несколько резких движений. А когда на миг замедлился, то люди заметили, что в руке его на цепочке болтается тонкий, плоский камень неровной формы, бордовый, почти прозрачный, с вкраплениями иного вещества, напоминавшего тонкие прядки золотистых волос. Залитый по краям в оправу из пёстрого металла, местами тёмного, местами светлого, серебристого.
Сдвинулся быстро. Ещё сдвинулся. Девка вглядывалась в подвеску, забыв обо всём. Даже пропустила миг, когда к ней подобрался воин другого отряда, да, приобняв, потянул к себе.
– Живущая! – сказал бодро.
И запоздало получил по уху, сердито отпрянул.
– Э, ты чё?!
– Я с тобою лечь не обещала, – прошипела воительница, смотря на него, прищурив глаза. Светлые, редкого оттенка.
А она, отступив, покосилась на того, танцора и наглеца, что чуть замедлился на несколько мгновений, одевая странную подвеску на голову, да заправляя в ворот, скрывая снова от глаз чужих. Пальцами прищёлкнул по разошедшемуся звену, металл заплавляя вдруг раскалившимся ногтем, вновь ставшим полоской металла. И вроде не глядел, но ни волос не поджёг, ни шею ни ошпарил.
А эта неудачница, напряжённо застывшая, снова вглядываясь в это нелепое украшение, вдруг радостно вскрикнула и бросилась ему навстречу, как-то вдруг забыв и о ссадинах, и о спине зашибленной, и о штанах дырявых и даже о войне.