Вестимские разбойники. Цикл книг: «Эйриния». Серия: «Марк и Афин». Том I - стр. 2
Прошло уже семь капель, прежде чем Узник, пропахав себе живот и грудь, содрав с них остатки шерсти, вывернув себе обе руки, достиг поставленной цели. Три драгоценные капли живительной влаги падают ему на язык, и тут же отправляются в сухую гортань.
Сомкнув уста, наслаждаясь сегодняшней порцией влаги, заменяющей ему и еду, и питье, к Узнику возвращается чувство отчаяния и безвыходности. Глухо застонав, не в силах и слова молвить или закричать, грозно гремя цепями, которыми был прикован к дальнему углу, Он падает лицом в пол.
И начинает медленно лизать своим шершавым языком, ставшим со временем как наждачка, землю и песок. Не разжевывая, он глотает ее раз за разом, даже не поморщившись.
Немного «насытившись» таким образом, он отползает назад, под глухое урчание истощенного донельзя живота и грохот цепей.
Ослабив цепь, Узник переворачивается на спину, и одним за другим резкими ударами плеч об потолок, до которого рукой подать, он вправляет себе вывихнутые суставы. Не в силах кричать, от резкой боли, он лишь открывает рот и из него вырывается глухое рычание, с хрипотой. Он бы и рад заплакать и дать выход боли, но был настолько изможден и высушен, что это было просто невозможно.
После того как боль стихла, он замер и не шевелился до тех пор, пока досюда не стали доноситься сквозь толщу земли и камня глухие удары. Монотонные, повторяющиеся раз за разом они все нарастали и нарастали, причиняя Узнику нестерпимую жуткую боль в ушах. Не в силах справиться с ней, он через боль отрывает обе ладони от пола, и закрывает себе уши. Но даже сквозь них он еще долго слышит эти глухие удары, звучащие в его голове, как удары колокола.
Корчась от невыносимой, нестерпимой муки, он начинает биться головой об потолок, стараясь заглушить боль воспоминаний, сжигающую его изнутри.
И вот спустя долгое время, счет которому Узник не имел возможности вести, удары стихают. Наступает момент, один за неделю или даже месяц – одна единственная минута, когда сюда, в совершенно непроглядную тьму и мрак, врывается лучик света.
Он пробивается сквозь камень, в единственную миленькую щелочку в стене между стеной и потолочной плитой, которая также является и единственным источником воздуха.
Лучик света, размером не больше крупинки, вначале падает на ноги Узника, сухие, лысые, похожие больше на плети, чем на ноги.
Затем медленно передвигается к туловищу Узника, освещая то немногое, что можно узреть. Сантиметр за сантиметром, лучик переходит от одного участка тела к другому, все ближе к голове. И всюду, куда не упади, он не встречает ни единой преграды. Всюду одно сплошное голое место, без кусочка шерсти, и лишь возле шеи, свет находит свое место. И начинает потихоньку согревать Узника.
Наслаждаясь каждой секундой, прихода Света, Узник на время забывает про все и вся. Чувствуя, как тепло от одного единственного лучика Света растекается по его телу, он закрывает глаза. В предвкушении сладостного момента, когда лучик защекочет ему щеки и погладит на прощание по голове, он замирает в трепетном ожидании. И пусть хоть ненадолго, на его устах появляется еле заметная улыбка в уголке рта.
В тот самый момент, когда лучик щекотал на прощание кончики ушей Узника, раздается глухой грохот. Узник распахивает глаза и с ошарашенными глазами кидается к стене, где за мгновение до этого, после удара, наглухо закрывается та щель, служившая единственным «окошком в жизнь».