Вести с полей - стр. 24
Вернёмся пока назад. На две, примерно, недели.
Восьмого ноября днём к стенду возле конторы лихо подлетела блестящая черная «Волга М-21», отделанная нержавейкой на бамперах и вокруг окон. Тормознула машина жестко, так что задняя часть приподнялась, а передок почти «клюнул» нержавеющим бампером грязь. Вышли из неё, мягко прикрыв дверцы, Дутов Федор Иванович, директор «Альбатроса» и Игорь Сергеевич Алипов, главный его агроном.
– Во, иконостас! – агроном медленно прогулялся вдоль пятнадцатиметрового стенда и поклонился уважительно фотографиям передовиков, улыбаясь при этом по-доброму, вежливо. – Эти ребята как камикадзе японские. Ухайдакиваются на работах своих почти до смерти. Даже жалко их, чесслово. Но пока Гриша Ильич тут командир – хрена чего изменишь.
Из «Волги», зевая, вышел щофёр Ваня и открыл багажник. Вынул толстый тяжелый портфель и отнёс его к ногам директора Дутова.
– Ванёк, ты сгоняй, глянь там – пришел товарищ Данилкин или задерживается. Договаривались на два часа. – Дутов глянул на свои «командирские» часы. – Мы вообще-то на десять минут раньше прибежали.
Мимо конторы из дома в магазин спешил Копанов Тулеген, председатель профкома местный. Остановился, поздравил, руки пожал всем троим.
– Бегу вот в магазин. Два дня уже празднуем. Самогоном-то грех такой юбилей отмечать. А коньяка всегда не хватает. Не привычные мы к нему. Правильно рассчитать не можем, сколько его надо. А вы чего к нам?
– Да вот, Григория попроведовать, с тем же юбилеем революции поздравить. Ну и с окончанием уборки, конечно,– Дутов достал из кармана пачку «Герцоговины флор», раскрыл и протянул Тулегену. Копанов закурил, поднял глаза к небу и губами причмокнул.
– Не зря бывший наш повелитель их любил. Благородный аромат!
– Ну и как отработали? – спросил Алипов Игорь, агроном главный. – Слышал я в городе, что вы вторые. Следом за нами сразу. Два плана дали. Молодцы!
Копанов скривился, матюгнулся легонько и подмигнул свойски.
– Ну, будем считать, что дали. Да и раньше нас уж посчитали. Им виднее. Профсоюз в совхозную бухгалтерию заглянуть не зовут. У профсоюза свои задачи. У партии – свои. А дело все одно – общее. Единственное, что я знаю точно, так это то, что тяжелее становится.
Вкалывали все почти, конечно, по-чёрному, зверски трудились. Но кроме расстройства душевного не поимели ничего. Разве что вот премии дадут теперь. Может, полегчает народу. Ну, ладно, побегу я. Гости ждут.
Он помахал рукой и вскоре скрылся за углом, отбрасывая в сторону липкие пласты грязи.
-Да все рабочие сам видят, что урожаи хилые, что в конторе дописывают при сдаче тысячи несуществующих пудов зерна, – Дутов говорил и разглядывал знак Почета, точно такой же, какой покоился у него дома в коробочке. Один раз нацепил рядом с орденом Трудового Красного Знамени. Когда в Москву ездил в ЦК на беседу. Предлагали ему должность инструктора орготдела здесь. Отказался Дутов. Сказал, что не дорос до такой высоты.
– Причем, я думаю, что никто никогда даже не попытался просто-напросто взвесить по-честному эти пуды и тонны. Ни в совхозе, ни в городе. Есть у Гриши в Кустанае сильный оберег. Живой амулет.
Алипов от души засмеялся.
– Корчагинские работяги утонут скоро в море самогона своего с расстройства. Если кто-то из них, пробивной и отчаянный, не доползёт до верхов Минсельхоза СССР или до кого-нибудь очень большого из ЦК КПСС. А и доползёт, достучится, то пусть ещё сумеет вдолбить там, что по восемьдесят пудов с гектара можно собрать где-то под Челябинском, а в тульских краях, может, и по сто. Но в солонцовой степи кустанайской с их глубокой отвальной пашни всё, что надо давно выдуло пыльными бурями. Тут даже старик Хоттабыч не наколдует больше двадцати пудов при очень счастливых обстоятельствах. Когда и дождей полно, и солнца, и удобрения внесли те, какие надо, и волосок свой Хоттабыч этот выдернул правильно. Поменять бы к чёртовой матери негожую тут агротехнику, убрать обнаглевшего директора и бесправного агронома.