Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - стр. 21
– Когда я был мальчиком, – начал я, – и еще долгое время спустя, весь лес, за исключением той его части, что около Высоких буков, и той, что около охотничьего домика королевы Елизаветы, состоял преимущественно из подстриженных грабов и кустов остролиста. Когда же около двадцати пяти лет назад он перешел к лондонскому муниципалитету, уход за ним, лежавший на обязанности местной общины, прекратился, и лес был предоставлен самому себе. Я не видал этой местности вот уже много лет. Впрочем, один раз мы, члены Лиги, отправились в увеселительную экскурсию к Высоким букам. Меня поразило, как все здесь было застроено, как все переменилось. А недавно мы слышали, что там хотят разбить парк. Но вы говорите, что застройка прекращена и лес снова окреп. Это для меня очень радостная весть. Только, знаете ли…
Тут я вдруг вспомнил названную Диком дату и запнулся в смущении. Любознательный ткач не заметил моего замешательства и, словно сознавая, что нарушает правила хорошего тона, поспешил спросить:
– Но скажите, сколько же вам лет?
Дик и хорошенькая девушка расхохотались, как бы стараясь оправдать этот вопрос эксцентричностью Роберта.
– Перестань, Боб, – все еще смеясь, сказал Дик. – Не годится так допрашивать гостя. От великого ученья ты поглупел. Ты напоминаешь мне радикально мыслящих сапожников в нелепых старых романах, которые, по словам авторов, готовы были уничтожить всякую учтивость, признавая только утилитарное образование. Я начинаю думать, что ты так забил себе голову математикой и так зарылся в идиотские старые книги по политической экономии – ха-ха! – что совсем забыл, как надо себя вести. Тебе и вправду пора взяться за какой-нибудь физический труд на свежем воздухе, чтобы ветер сдул паутину с твоих мозгов!
Ткач только добродушно рассмеялся в ответ, а девушка подошла к нему, потрепала его по щеке и сказала со смехом:
– Бедный малый, таким уж он родился!
Я был немного озадачен, но тоже рассмеялся – отчасти за компанию, отчасти потому, что их спокойная веселость и добродушие доставляли мне большое удовольствие. И, прежде чем Роберт успел придумать слова извинения, я сказал:
– Соседи (я перенял у них это слово), я нисколько не возражаю против ваших вопросов, когда я в состоянии ответить на них. Расспрашивайте меня сколько угодно, это мне только приятно. Если хотите, я расскажу вам все, что знаю об Эппингском лесе со времен моего детства. А что до моего возраста, то я ведь не хорошенькая женщина, так почему бы мне не сказать вам, что мне почти пятьдесят шесть лет.
Несмотря на недавнюю проповедь о хороших манерах, ткач не мог удержаться от возгласа «вот так так!». Остальных его непосредственность так насмешила, что веселая улыбка заиграла на всех лицах, хотя, вежливости ради, они старались удержаться от смеха, между тем как я поглядывал то на одного, то на другого с некоторым замешательством и наконец спросил:
– Скажите мне, в чем дело? Я хочу знать. Пожалуйста, смейтесь, но скажите!
Воспользовавшись приглашением, они рассмеялись, и я счел за лучшее к ним присоединиться. Наконец хорошенькая девушка ласково сказала:
– Что поделаешь, он грубоват, бедняга! Но я могу объяснить вам, что кажется ему странным: вы выглядите гораздо старше своих лет. В этом, конечно, нет ничего удивительного, раз вы, по вашим словам, так много путешествовали, и притом в нецивилизованных странах. Говорят – и в справедливости этого можно не сомневаться, – что человек быстро стареет, если он окружен людьми, которым живется плохо. Говорят также, что юг Англии благоприятствует сохранению молодости. Как вы думаете, сколько лет мне? – прибавила она, слегка покраснев.