Вещные истины - стр. 40

– Так вот, значит, где ты живешь, – с мрачноватой интонацией произносит Герман. – Не для простых смертных райончик.

Пойманная на кончике языка «высшая раса» так с него и не срывается.

Герману здесь неуютно, и это бросается в глаза – руки спрятаны в карманы, взгляд устремлен вниз. Кажется, будто на его плечах лежит невидимая бетонная плита, и с каждым пройденным метром сверху кладут еще одну. Мне же, напротив, хочется сбавить шаг, чтобы ощутить, как делается вязким время, остановиться, запрокинуть голову и долго-долго смотреть туда, где над черепичными крышами раскинулось звездное августовское небо.

Наконец мы сворачиваем к нужному дому. Снаружи он выглядит картинкой со старинной немецкой открытки, внутри – умоляет о новых обоях, сантехнике и стеклопакетах. Мне это известно, зато Герману – нет. Он комплексует, но терпит, я делаю вид, что ничего не замечаю, и все идет по плану, пока из-за куста сирени не показываются очертания зеленого «Мини-Купера». Я отыскиваю взглядом светлые окна Настиной комнаты и размышляю о том, как в сущности мало известно Герману о тех, кто сам искренне считает себя в этой жизни господами. Однако ему вот-вот представится возможность восполнить этот досадный пробел в образовании.

Я открываю дверь, и мы входим в подъезд. При виде цветных витражей, кафеля Villeroy&Boch и метлахской плитки Герман заметно робеет. Я и сама поначалу жалела, что лишена способности парить над полом, не касаясь его ногами. Сейчас на лице Германа отражается схожая эмоция. Вслед за мной он неуверенно поднимается по деревянным ступеням и замирает перед огромными резными дверями. Наверное думает, что за ними скрывается зал, отделанный лепниной и золотом, но увы – там только испуганная Настя.

– Еська. Еська, беда… Привет. Проходи. – Это она уже Герману.

С кухни доносится голос Эмиля, грозно доказывающий что-то невидимому собеседнику. Ненадолго показавшись, он пожимает руку мрачному Терранове, кивает мне и исчезает вновь. Прерванный телефонный разговор продолжается.

– Мы только что приехали, вот прямо перед вами, – непонятно за что оправдывается Настя. – Гуляем себе по магазинам, домой не торопимся, а тут… Сама посмотри.

С нехорошим предчувствием я поднимаюсь в свою мансарду.

Вещей у меня немного, но сейчас кажется, будто ими завалено все. Треснувший ноутбук валяется на полу, сверху его прикрывают выломанные из тумбочки ящики. Одежда грудой набросана возле шкафа, сам он сдвинут в сторону и стоит с распахнутой настежь дверцей. Книги и альбомы смяты, словно тот, кто это сделал, не поленился перелистать их все. Наволочка и пододеяльник сдернуты на пол, перевернутый матрас прислонен к стене. Сквозняк из открытого окна вяло шевелит раскиданные повсюду листы белой бумаги.

Настя молча стоит у меня за спиной.

– Они трогали мои вещи.

Горло сводит судорогой. Я прохожу в комнату и сажусь на краешек кровати. Подруга обнимает меня за плечи.

– Проверь, все ли на месте.

– Да нечему тут пропадать!

На пороге возникает Эмиль с айфоном в руке.

– Завтра в каждой комнате и по периметру установят камеры, на окна – датчики движения. Такого больше не повторится.

– Зря мы с тобой не завели собаку, – с грустной улыбкой шутит Настя и пытается заглянуть мне в глаза.

Я отворачиваюсь. По щекам струятся слезы. Оставив меня в покое, она начинает аккуратно, уголок к уголку, складывать в стопку рассыпавшиеся листки.