Весёлое мореплавание Солнышкина - стр. 4
Через минуту он уже протиснулся сквозь узкую дырку в заборе и спрыгнул на каменный причал. Слева покачивался катер. Грузчики по трапу вкатывали на него большие бочки. Справа к причалу прижимался боком большой красивый пароход. На носу у него было написано название: «Даёшь!». Борт парохода щекотали прозрачные солнечные зайчики. По иллюминаторам прыгали сопки и облака. Под килем играли зелёные волны, и на дне шныряла стайка мальков.
Пароход, видимо, собирался в дальнее плавание. И всем своим видом призывал: «Даёшь, Солнышкин! В Индию? Даёшь! В Мексику? Даёшь! Даёшь, Солнышкин! Сто́ит только забраться на борт!»
Солнышкин улыбнулся.
«Смелей, Солнышкин!» – сказал он себе и направился к трапу. Но едва он сделал шаг вперёд, как возле его уха что-то блеснуло и шлёпнулось в воду. Солнышкин вскинул глаза и увидел над бортом толстую, как у кота Базилио, голову и волосатые руки. Это был матрос парохода «Даёшь!» Петькин. Он нёс вахту у трапа и, чтобы не терять зря времени, ловил рыбу.
Рядом с ним насвистывал кубинскую «Голубку» и почёсывал мизинцем чёрные, как вакса, усики матрос Федькин.
– Как фамилия? – спросил он, глядя вниз.
– Солнышкин!
– В Индию собираешься? – спросил лукаво Федькин.
– Ага! – обрадовался Солнышкин.
– И в Австралию согласен?
У Солнышкина едва не остановилось сердце. Он кивнул.
– И за чем же дело? Только парохода не хватает? – справился Федькин и потёр усы.
– Только парохода! – крикнул Солнышкин.
– Пустяки! – махнул рукой Федькин. – В универмаге «Детский мир», в третьей секции, сколько угодно! Три рубля штука – новейшей конструкции. Заплатил – и валяй! В Австралию, в Индию, в Антарктиду…
Солнышкин чуть не подавился от обиды. Он хотел послать Федькина самого́ топать за трёхрублёвым пароходиком. Но в это время толстый Петькин крикнул:
– Есть! Попалась! – и выдернул из воды жирную камбалу. Глаза у него сразу засветились. – Ты Федькина не слушай, – сказал он. – Видишь катер? – Он показал глазами на катер с бо́чками. – Хорошая посудина! Может, возьмут на камбуз картошку чистить. А плавать всё равно где. Вода везде солёная. А покачает больше, чем в океане!
– И это называется морская жизнь? Таскать бочки, чистить картошку и летать вверх тормашками? – Чья-то тяжёлая ладонь шлёпнула Солнышкина по плечу.
Он оглянулся. – И это называется морская жизнь, а, Солнышкин?!
Сзади стоял длинный детина в белой рубахе с галстуком, по которому карабкалась нарисованная обезьяна. Вытянутый нос у него всё время раздувался и как-то странно вращался слева направо.
– Разве это моряки? От их парохода даже компотом не пахнет.
А как они принимают товарищей?
– Разве они что-нибудь понимают в морской дружбе?! – презрительно усмехнулся детина и положил Солнышкину на плечо руку. На ней синими буквами было написано: «Дружба – закон моря».
Потом он повертел головой, нос у него подёргался, повернулся резко влево и уставился в сторону большого парохода.
– Идём, Солнышкин, со мной, идём! – Здоровяк, как полководец, указал пальцем на пароход. – И ты поймёшь, что есть ещё на свете морская жизнь и есть на океане настоящие моряки!
Солнышкин не успел подумать, а ноги его уже оторвались от земли и в ушах от быстроты шага засвистел морской ветерок.
Слева так и мелькали мачты пароходов. Солнышкин едва поспевал за своим неожиданным опекуном. Ноги у него устали от ходьбы. В животе урчало. Но он не унывал! Тем более что навстречу от пароходов всё сильней неслись запахи котлет, жареной картошки и молодого чеснока.