Веселье - стр. 4
Однажды, когда отец принёс собачьи кости и уснул после тяжёлого дня, Финт стащил одну – уж очень он хотел есть. Пытаясь сгрызть её, он сломал зуб и повредил десну. Кровь «телка ручьём». Проснувшийся от его стонов отец поначалу не понял происходящего, но, обнаружив у сына кость, отлупил его до такой степени, что Финт стал заикой на целых шесть дней.
Тогда он не понимал, почему они родили его, дали ему жизнь, если после вечно обвиняли в существовании и относились к нему как к скотине.
Вообще, он не понимал их пристрастие иметь детей. Вечно брюхатая мать жаловалась на свой «никчёмный» живот, что мешал ей в повседневных делах и увлечениях, в особенности плотских. Хотя и это её останавливало лишь на время – пока её тошнота не смолкала или она корчилась от очередных приступов между делом.
Финт никогда не желал иметь братьев и сестёр. Он боялся, что им придётся пережит то же, что и ему. К счастью или несчастью, жизнь прислушивалась к его молитвам (или это были боги? – он не знал): все они рождались мёртвыми или недоношенными.
Потом – торговцы еды, у которых ему приходилось воровать, чтобы выжить. А ведь он не брал у них многого, – ровно столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду.
Как-то, стащив яблоко – фрукт, о сладком вкусе которого Финт слышал от беспризорных мальчишек, сумевших украсть столь божественный плод, – он чуть не лишился кисти руки. К счастью, Грас спас его, отдав последние три медяка, предназначавшихся к покупке хлеба (его семья должна была питаться им целые сутки), только чтобы торговец отпустил его друга. О своём наказании перед семьёй Грас не рассказывал, но Финт знал, что ему пришлось заниматься постыдными делами, чтобы отработать свой хлеб. Финт пытался помочь ему, но Грас отказался, сказав, что дружба для него важнее.
И наконец – коллеги по делу. Да, Финт ошибался – и часто, как и многие люди. Он старался исправить свои ошибки и вновь заслужить их доверие. Но жадные до наживы и времени люди не оставляли ему ни малейшего шанса. Они не желали иметь с ним дело – это в лучшем случае. А в худшем – пытались убить, если дело стоило им сбережений.
Время и обстоятельства сделали Финта чёрствым к людским чувствам. Он перестал жалеть их, когда они молили его о помощи, когда просили пощадить их и отпустить после неудачного покушения на его жизнь, когда просили дать больше положенной выручки за успешное дело, объясняя это тем, что у них маленькие и голодные дети. Все получали отказ. Финт не видел в них людей, – только алчных и пресмыкающихся гадов. Он считал: «Какой человек, такое и отношение».
Не будь рядом Граса – возможно, он давно бы оказался в тюрьме или его тело стало бы украшением на воротах какого-нибудь города, как предупреждение любому, промышляющему злодеяние, а по факту – любому, кто решил покуситься на богатства местных авторитетов. Грас всегда останавливал Финта, говорил, что «овчина выделки не стоит», когда тот предлагал ограбить местную стражу, которая грабила нищий народ, налагая высокие поборы за торговлю, въезд в город или за местный воздух, якобы чистый и не осквернённый злыми богами. Он также останавливал Финта, когда тот хотел убить предавших их в очередном деле наёмника или работодателя, а также когда сам Финт хотел поступить подобным образом.