Веселая офисная жизнь - стр. 7

– Но у вас были кошки. – Уточняю я. – Куда они делись?

– Спасибо соседям, тоже нажаловались. Приехали волонтеры и забрали у меня всех животных. – Сетует приятельница. – Вот злыдни!

– Но у вас, кажется было их там уже штук пятьдесят! – Восклицаю я.

– Нет. Всего 34. И то самые больные и старые, которых я подбирала на улице и лечила. Но соседям все воняет, представляешь? Сами же заводят несчастных животных, а потом избавляются от них. – Жалуется Владимировна.

– А куда дели кошек? В приют? – Уточняю я.

– Кого-то разобрали. Многих пришлось усыпить из-за болезней. Я же тогда запила, как раз. У меня депрессия была. А они, вместо того, чтобы мне помочь, меня добили. Это порядочные матери и жены. – Продолжает Владимировна.

– А сейчас что с кошками? – Не унимаюсь я. – Почему вы мне не позвонили?

– Ну ты одна только и помогла мне тогда. – Вздыхает приятельница. – Даже дети и те, на меня нападали, мол, это я виновата, что не смогла спасти их отца.

В этот момент у Владимировны начинает звонить телефон. Она оживает, услышав знакомую мелодию и становится опять молодой и задорной.

– Это мой зая звонит. – Сообщает она радостно, кокетливо поправляя волосы на ходу.

Меня эта сцена умиляет. Пусть она будет счастлива, мысленно желаю ей я.

И начинаю составлять грязную посуду в посудомоечную машину.

Я не знаю, зачем согласилась на предложение приехать в гости к Владимировне. Поскольку ее огромная с высокими потолками квартира захламлена настолько, что напоминает временами сарай или складское помещение. Она обитает только в одной комнате. Три остальные превратились в хранилище для сломанной мебели, каких-то коробок и старья.

Повсюду висит паутина и лежит слоями пыль. И я начинаю кашлять от аллергии. От недостатка свежего воздуха в помещении, неприятного запаха старых затхлых вещей и сигарет.

Но мою приятельницу это не смущает. Кажется, она чувствует себя в этой беличьей клетке органично, добавляя в раковину к горе протухшей посуды еще пару чашек.

Я не хочу пить чай и есть отбивные, которые она готовила для своего ненаглядного Юры. А все валяющиеся на кухне бутылки мне хочется собрать и вынести на помойку. В глаза бросаются почему-то обои, висящие клочками по стенам. И куски очень грязных занавесок в разводах и в дырках от сигарет.

Владимировна вытаскивает откуда-то свое новое пальто, которое она взяла все-таки в кредит. Оно изумительного лавандового цвета. К нему есть еще шляпка в виде огромного рыжего пятна с искусственными перьями и цветами.

– Как я тебе? – Спрашивает у меня бывшая коллега, напяливая обнову прямо на полупрозрачный пеньюар и засовывая свои костлявые ноги в ярко-малиновые ботфорты.

– Вызывающе. – Отзываюсь я фразой из советского фильма, после которой мы обе начинаем хохотать.

– Не хватает моих салатовых перчаток и бирюзового шарфика. – Вспоминает Владимировна и быстро устраняет досадное недоразумение, превращаясь в попугая.

– Жаль, что погода нас подводит. И такой наряд будет неуместен в пурге с мокрым снегом. – Констатирую я.

– Да брось! – Фыркает Владимировна, дефилируя по длинному коридору, как по подиуму в пальто и в ботфортах, забирающих все внимание на себя своими колыханиями вокруг тощих коленок.

В этот момент я опасаюсь, что моя приятельница не впишется своей фигурой между велосипедами и лыжами, нагроможденными в узком проходе. И не зря. Владимировна задевает при повороте какой-то мешок с цементом и все его содержимое с грохотом вываливается на нее.