Верю – не верю - стр. 16
– Антонина Ивановна? – припомнила Арина, курившая возле вытяжки. – Нет, у нас она не вела. Надо же, как тесен мир. Хотя у нас, у музыкантов, не мир, а мирок. Курятник. Все друг друга знают. Вот мы с Верой дружим с первого класса, с тобой – с первого курса консерватории. У нас и времени никогда не было познакомиться с кем-то не из нашего круга. Тем более удивительно, что вы с Вадимом раньше не пересеклись.
– Он в Москве жил. И по контракту работал за границей! – похвасталась Вера. – В Италии, в Швейцарии, в Австрии…
– А теперь что? – еще больше удивилась Арина. – Будет тут сидеть? Зачем он сюда-то приехал?
– Мама у него тут, – понизив голос, пояснила Вера. – В общем, сложно все. Я потом расскажу.
– А где он работает? В консерватории?
– Он теперь занимается наукой. Новое направление – музыкотерапия. Очень перспективное. Арин, давай потом, ладно? Я пойду его от тети Лины спасать.
Вера выскочила из кухни. Арина задумчиво смотрела ей вслед.
– Слушай, Маша, тебе не кажется странным, что он вдруг из своих Италий сюда вернулся?
– Нет, не кажется.
– Наверное, тут проще наукой заниматься, чем в Москве. А может, он специально приехал, чтобы с нашей Верой встретиться. Видимо, у них любовь. А любовь – не картошка, не бросишь в окошко, она всех собою мани-ит…
– Странный он какой-то, – не поддержала дурашливую интонацию Арина. – Из Швейцарии да в нашу деревню. Цветы в горшке. Краснеет, как мальчик, чуть ли не заикается. И не пьет. Не наш человек.
– А мне он понравился, – заявила Маша. – Очень милый. Не всем же быть такими мачо, каких ты любишь. И Вере он очень подходит. Я за нее ужасно рада. Брось, Аришка, ты в любовь не веришь, а я верю! Кстати, слушай, ты не читала книжку новую, «Евстафий» называется? Про композитора… тьфу, фамилия из головы вылетела! Короче, из восемнадцатого века.
– Нет. Мне твоя музыка на работе надоела, чтобы еще дома про нее читать, – засмеялась Арина. – Лучше детективчик.
– Ну и правильно. Просто я читаю и думаю – что это все мне напоминает? А потом сообразила. Он знаешь, как пишет? «Евстафеюшка», «под белы рученьки»… Короче, «рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку, понюхал старик Ромуальдыч свою портянку…» Нет, лучше Ильфа и Петрова никто не написал. Представляешь, молодые авторы, первая книга – и навсегда в историю литературы.
– Ты, Машуня, все про литературу? – улыбнулась Вера, входя в кухню. – Я тебе завидую. У меня на чтение времени совсем не остается, может, на пенсию выйду, тогда уж. Девочки, вы идите в комнату, там Лина собирается в карты играть, а я тут поставлю пирог в духовку греться. Она мне велела непременно в духовку, говорит, не доверяю я этим микроволновкам вашим, невкусное после них все.
Игра в карты тоже была традицией семейных праздников в доме Максимовых. Играли в дурака и в «верю – не верю», проигравший рассказывал анекдоты. Если проигрывала Лина Георгиевна, которая анекдоты не запоминала в принципе, то она в виде исключения кукарекала. Вера поставила пирог в духовку и выглянула в гостиную – как там Вадим? Хозяин и гости азартно перепихивали друг другу карты, стараясь обмануть, избавиться от своих и всучить соседу побольше. Доходило до абсурда:
– Пять королей!
– Верю!
– Еще один!
– Не верю! – возмутился Борис Георгиевич и под общий смех огреб кучу шестерок – но с обещанным еще одним королем сверху. Засопел обиженно, как ребенок.