Вервольф - стр. 17

– Останься, – мягко добавил он.

– Ладно, – пробормотала Лия, опуская голову и ощущая жуткую неловкость. Опять сморозила глупость? Или нет? Зачем он с ней нянчится? Неужели не понимает, что в качестве развлечения на вечер она ему не годится?

Какое-то время они вновь ели в полном молчании. Мужчины, сидящие с ними за одним столом, завели неспешный разговор про какие-то сальдо, обороты, демпинг, активы, валовую прибыль и маржу. Демьян в их разговоре не участвовал. Лия теперь изредка украдкой бросала на него взгляд и постепенно пришла к выводу, что его, пожалуй, вся эта атмосфера звона бокалов среди сахарно-медовых речей тоже не сильно-то вдохновляет. Только в отличие от нее он не испытывал неловкости или скованности, а наблюдал за всем происходящим с каким-то ленивым безразличием, и постепенно, сидя рядом с ним в тени его невозмутимости, ей стало почти спокойно.

– А чем тебе мясо не угодило? – неожиданно тихо спросил Демьян.

– А? – растерянно отозвалась девушка, – ааа… Я в каком-то смысле вегетарианка.

– Травой питаешься?

– Не только, – пожала она плечами, – я ем яйца и молоко. Но только те, которые животные отдали добровольно, – добавила Лия и прикусила язык.

– Добровольно? – вздернул бровь Демьян.

– Я имела в виду, что не те, которые продают в промышленных масштабах, – поспешила исправить ситуацию Лия, – скажем, у моей знакомой есть корова. И она вполне себе довольна жизнью… Я против жестокости по отношению к животным.

– Но ты ведь не могла не слышать про пищевую цепочку. Это нормально, что люди едят мясо. Если лев сожрал антилопу, разве это жестокость?

– Если лев сожрал антилопу, то это не жестокость, а закономерность. Но лев никогда не убьет антилопу, чтобы сделать из нее сумочку, если ты понимаешь, о чем я. И я могу есть мясо, добытое хищниками, – добавила Лия и, сообразив, что вновь ляпнула глупость, поспешно поправилась: – Могла бы съесть, я хотела сказать.

Как же сложно с ним разговаривать! Так и тянет говорить начистоту… Она ведь и правда частенько ела мясо, которым с ней делились хищные звери, обитающие в лесу за домом. Было, конечно, в этом что-то странное и несуразное, животных Лия любила всех и, может, как раз вот этого зайчишку совсем недавно она гладила за ушком, а теперь он лежит в ее тарелке, но у животных свои законы. Они были простыми и понятными. Во многом куда более понятными, чем человеческое желание убить слона только ради того, чтобы отрезать ему бивни. Но откуда это желание вот так запросто об этом рассказывать? Да понятно! Понятно, откуда! Черт! Этот самоуверенный нахал ей понравился. Понравился настолько, что вызывает желание доверчиво положить голову к нему на плечо, болтая глупости, и одновременно с этим бежать сломя голову, пока еще не поздно. Следи за языком, Лия, или это плохо для тебя закончится.

– Еще древние люди носили на себе шкуры убитых животных, – пожал плечами Демьян.

– Тогда и сидели бы дальше в своих пещерах, – спокойно возразила девушка, – а не кричали на каждом углу, что они вершина эволюции.

– Попахивает мизантропией.

– Маленькая ложка дегтя в большой бочке филантропического меда. Кстати, главный филантроп отчего-то задерживается, – сказала Лия, глянув на часы.

– Ты права, – подтвердил Демьян и едва заметно кивнул головой мужчине в черном фраке с микрофоном в руке, стоящему рядом со сценой. Потом склонился к ее уху, – только не уходи. Пожалуйста.