Вершители. Часть 1. Посох Велеса - стр. 25

Катя тем временем, иногда вытягивая шею и заглядывая под локоть Ярушкиной бабушке, послушно описывала коридор внутри шкатулки, многочисленные двери.

В конце рассказа аккуратно положила на стол шкатулку. Медленно, дрожащими пальцами, разложила перед хозяевами моток ярко-красный ниток со штопальной иглой и камень.

Искоса она глянула на старушку: вдруг, как и те трое бандитов, она не видит шкатулку. Но – нет. По удивленному взгляду цепких, совсем не старушечьих глаз, ясно – все видит, и, кажется, узнает.

Ярушкина бабушка задумчиво смотрела на шкатулку.

Все молчала и молчала. Думала. Катя ждала.

Тут старушка глянула на Ярославу, да так, что та аж подскочила со скамьи, будто ее кипятком ошпарили.

– А ну-ка, внучка, затвори-ка ставенки, да закрой так, чтоб ни одна живая душа не увидала – не услышала. Посмотрю заодно, чему тебя Стар научил…

При этих словах Ярушка изменилась, приосанилась, повзрослела.

Она вскочила на лавку, повернулась к окну и начала что-то тихо шептать, а руки у нее словно птицы то взлетали вверх, то замирали, то падали камнем вниз. То волной шли вдоль горизонта.

Катя прислушалась.

– Приди морок темный, – шептала Ярослава, – приходи на помощь в час вечерний, закрой-занавесь окна туманом, затвори ставни полуночью, унеси прочь голоса да звуки, да спрячь до поры до времени под тяжел камень на дне моря-окияна.

Катя внезапно почувствовала, что пространство вокруг уплотнилось и ожило.

Яркие цвета стали смазываться и таять, а звуки, еще доносившиеся с соседских дворов, потеряли четкость. И пока Ярушка говорила, повторяя раз за разом одни и те же слова, из пальцев ее тек тонкими струйками серый дымок и застилал окно, словно занавесом, медленно полз по стенам светелки, карабкался к потолку и устилал ковром дощатый пол.

И чем дольше девочка нашептывала те слова, тем плотнее становился серый дымок, постепенно сгущаясь, уплотняясь. Изумрудно-белый шар, моргнув, потускнел и погас.

В светелке стало тихо и темно как в беззвездную ночь: Катя слышала лишь биение своего сердца и шелест неровного дыхания.

Но уже через мгновение она почувствовала рядом с собой движение. Это старушка повела рукой, и на столе появилась толстая восковая свеча. Повела рукой еще раз, несмелый огонек сверкнул на фитильке.

Свет от свечи небольшим кружком лег на стол, мягко освещая лица собравшихся женщин.

Катя с ужасом огляделась вокруг. Комната преобразилась. За их спинами стеной клубилась мгла. Темный туман плотным и живым покрывалом струился по стенам, сделав невидимыми дверь и окно, тонким шелковым ковром застилал пол. Он клубился, переливался всеми оттенками серого, местами становясь белым как пепел, а местами угольно-черным. Казалось, этот колдовской туман съел все цвета и звуки, оставляя лишь обезличенный серый.

– Ну что ж, внучка, знатная работа, – казалось, старуха была удовлетворена тем, что наделала внучка. – Теперича слова мои ни явьм, ни навьим ушам не доступны будут.

Катя переводила взгляд с появившейся из воздуха свечи на серый сумрак вокруг, ошалело раскрыв рот:

– Вы, что, колдуньи?

– Э-нет, внучка, – улыбнулась старушка и любовно посмотрела на Ярославу. – Колдуньей у нас Ярушка будет, как вырастет да выучится. А я просто ведьма, – она многозначительно подняла вверх крючковатый палец. – Могиней меня величают.