Вершители. Часть 1. Посох Велеса - стр. 17
– Поддержу тебя, дружок, – сказала голосом, от которого у Шкоды все обмерло внутри.
И сейчас он ждал старуху Ирмину в ее покоях. Пришел с отчетом.
«Бабка все напутала», – пульсировало в висках. – «Посоха по тому адресу нет, они все там перевернули. Тетка-искусствовед исчезла. Доча ее суматошная вообще – финиш – растаяла на глазах. Вот просто как стояла посреди кухни в своем отстойном свитере, так и пропала».
Бабка после его сумбурного рассказа ушла, недовольная, а ему оставалось только ждать.
Он встал, походил по комнате. Десять шагов туда-обратно.
Снова сел.
Не выдержал, встал, и открыл окно.
В тесную комнатку ворвался ароматный морозный воздух, разбавив жгучей свежестью дурноту и поднял настроение. Он дышал, наслаждаясь прохладой, как вдруг, будто прямо из-под земли выросла рядом с ним старуха Ирмина, аж черная от злости. Она оттолкнула его, и, с треском захлопнув оконную раму прямо перед его носом, зло на него глянула:
– Я тебе ЧТО сказала делать? – недобро шипела она. – Сидеть и ждать! – еще минута, и, Шкоде так показалось, бабка его ухватом по башке, и в печь на растопку забросит.
Но та пошамкала беззубым ртом, сверля его жуткими бесцветными глазами-бусинками, и пошла к своему креслу.
«Ведьма старая!» – про себя подумал Шкода.
Бабка будто его услышала. Резко обернулась, из-за чего черты ее лица на мгновение будто смазало гигантским ластиком, они стерлись и потемнели. Старуха пронзительно и зло на него взглянула.
– Че? – вырвалось у Шкоды. В глазах помутнело, к горлу подступил тошнотворно-горький комок, обжег гортань.
Ирмина отвернулась. Черты лица снова приобрели хоть и призрачную, но все-таки привычную форму, дошла до кресла, и, усевшись, проговорила, уже вроде мягче:
– Застудишь старушку: радикулит у меня.
Шкода хотел что-то съязвить на счет ее магических способностей, которые она к себе не применяет, но, вспомнив ее колючий взгляд, промолчал, про себя отметив, что, оказывается, бабку боится не по-детски.
Он еще немного помялся на ногах, ожидая, что старуха сама укажет ему место, куда сесть, но та молчала, исподлобья сверля его глазами-бусинками. Тогда он, старясь сохранять максимально независимый вид, плюхнулся в ближайшее кресло, что напротив самой старухи, и сложил руки на груди.
Так стало полегче.
Бабка зыркнула на него еще раз, потом достала из кармана длинного цветастого балахона круглое зеркальце, без оправы и отделки, с неровными, будто обкусанными, краями. Достала и положила на столик между ними, подтолкнув ближе набалдашником трости.
– Мирослава с дочкой ушли в параллель, над которой я не властна. – Она помолчала, пожевывая губы. – Там я их достать не могу… ПОКА не могу.
Она внимательно посмотрела на него, словно оценивая его умственные способности, черты лица на мгновение расплылись, она продолжила:
– Что, команда-то у тебя верная?
– Да ни че так парни.
– Скажи, кто, – велела старуха и уставилась на него.
Шкода смутился: не хотелось раскрывать перед старухой все карты. Еще потом скажет, что не сам все сделал, да и денег не заплатит.
К горлу, медленно подкрадываясь, подкатилось удушье.
– Всего двое парней, местные, я с ними уже не на одно дело ходил, проверенные, – торопливо заверил Шкода, радуясь отступающему удушью. – Один, Афросий, вообще путевый чел, во всяких древних штуках сечет, боевой такой. Работы и грязи не боится.