Вернуться в осень - стр. 27
– Неужели не сопротивлялись?
– Что? – Новый товарищ и учитель не сразу оторвался от своих мыслей.
– Ну… Собрали бы какие есть пушки, обкатали в серебро ядра и бомбанули бы так, чтобы рога в одну сторону, а копыта в другую…
Харон скатал в комок самый крупный листок и, прицелившись, метнул в пригревшуюся на солнышке маленькую ящерку. Ящерка, сверкнув длинным хвостом, юркнула под камень.
– Если пойдешь, как собираешься, через Рох, то увидишь защитные валы укреплений и покореженные пушки… Его невозможно остановить. По крайней мере никто не знает как.
Сергей, прикрыв глаза от солнца ладонью, посмотрел вперед, где в паре километров за холмами клубился белесый туман.
Рох… Он много лет медленно и неумолимо наступал, метр за метром расползаясь чудовищной язвой по зеленому полуострову Подгорья, год за годом подбирая под себя все новые и новые земли. Это не вызывало сильного беспокойства, пока касалось только горных областей Северного и малоизученных болотистых лесов Центрального Шеола. Империя оказалась отрезанной – торговые караваны не могли пройти через Нагорный перевал, а посланные по морю купеческие суда не возвращались. Но Империя… Она хоть и большая, но где-то там, за грядой, а густые, малопроходимые, болотистые, полные тайн леса Центрального Подгорья и так всегда вызывали множество сказок и легенд. Слухи – это всегда полуправда.
Люди хоть и нахмуренно, но без волнения бросали взгляд за далекий горизонт. Дескать, где-то там, далеко, в мрачных дебрях, где живет страшный старый Боганда, ходят огромные насекомые и мертвецы и ищут грешников… В портовых кабаках брови бывалых матросов суеверно вздымались: «Чтоб не хватила нелегкая, как тот горный Шутворт…» Иные со знанием дела мрачно кивали: «Империя – это все она…»
Но Рох наступал. Тихо, незаметно, но неуклонно – его продвижение никогда не останавливалось. Год за годом, десятилетие за десятилетием, поколение сменялось поколением, сказки и легенды обрастали подробностями, полуправдами и домыслами. Но грязно-белесый туман постепенно поглотил горы, леса и болота Центрального Шеола и неотвратимо приблизился к густо заселенному югу. Угроза перестала быть легендой гор и лесов и ледяным дыханием неизбежности нависла над королевствами Подгорья. Это больше походило на панику.
Люди бросали поколениями насиженные места, грузили, какой могли увезти, скарб, и к морю потянулись обозы беженцев. Приморские города переполнялись, несмотря на принимаемые меры, вместе с людскими бедами пришли голод, недостача вещей первой необходимости, голодные бунты и мятежи. Загорающиеся там и сям очаги конфликтов дополнились грызней между собой южных королей, и начали вспыхивать подгорные войны, кровопролитные и жестокие.
Все это было, конечно, очень глупо – в них не могло быть победителей. Многие не боялись умирать, а многим, несмотря ни на что, хотелось жить – это добавляло ненависти и жестокости, не нашедшие выхода эмоции и страх перед Рохом выплескивались друг на друга. Одна только последняя битва у Брахма-Гута унесла жизни более пятидесяти тысяч человек… Человек убивал человека, а Рох продолжал приближаться.
Сергей оторвал взгляд от далеких холмов.
– Что же это за давление такое…
Харон начал скатывать новый листок в комочек.
– Тебе трудно понять – ты не из этого мира. Ты его почти не чувствуешь. Когда туман близко – панический страх и ужас в сердце. Шеольцы переносят это с большим трудом.