Вернуться по следам - стр. 25
– Ну, тогда меня тоже изнасиловали. – Игорек показал оторванный с мясом рубашкин рукав.
– Нет, это только женщин. Мужчин обычно сразу убивают. А, еще иногда подвергают пыткам.
– Ладно, – кивнул Игорек, – меня подвергнýли пыткам. Пойдем умоемся, а то еще увидит кто – не отбрешемся.
Мы вернулись к пруду и попытались отмыться, но вышло только хуже: ссадины, до того забитые пылью, стали кровоточить. Тогда мы набрали подорожников и облепили ими друг друга, даже Мишеньке я примотала пару на лапу носовым платком. Самые глубокие царапины мы замазывали кашицей из все тех же подорожников, только пережеванных (индейцы же).
– Ты похож на могилу героя, – сказала я Игорьку, сплошь облепленному подорожником.
– На себя посмотри. – Он сплюнул в ладошку зеленую кашицу и размазал мне по лбу.
– Нет, я так домой не пойду. Зося напугается. Где бы платье отстирать?
– Пошли ко мне, – предложил Игорек, – моя мамка привычная…
Но он несколько преувеличивал. Тетя Галя, увидев нас, зажала рукой рот и грузно опустилась на табуретку. А набравшись на табуретке сил, она, похоже, сильно разозлилась.
– Детки… Игореша… Да кто ж это вас так? – Ее голос из жалостливого помалу становился возмущенным. – Да сколько ж можно? Ну все, кончилось мое терпение, я этим байстрюкам ноги повыдергаю, уши пообрываю… Игорь, отвечай, кто вас побил?
– Никто, мамо, мы упали, – тихо ответил Игорек, опустив голову.
– Та какое «упали», га? Или я не вижу, или мне повылазило, или ты думаешь, что мамка у тебя дурная совсем?
Игорь молчал, так и не поднимая головы и сцепив руки за спиной, как партизан на допросе. Я решила вмешаться.
– Тетя Галя, мы правда упали. Мы с горы катились, – сказала я.
– С какой горы вы катились, дурачки? – обернулась ко мне тетя Галя. – Глория, ну как тебе не стыдно?
– С горы. Мы на шине катались.
(Если кто не знает, была такая игра: человек забирался в автомобильную покрышку – дети их называли шинами – и скатывался с холма.)
Тетя Галя всплеснула руками:
– На шине?! Та вы сдурели! Та я вас сама сейчас поубиваю – так быстрее будет, чем ждать, пока вы покалечитесь!
– Мамо, – Игорек перешел к делу, не дожидаясь, пока у тети Гали кончатся патроны красноречия, – вы нам поможете Глориено платье постирать? А то ее Зося из дома больше не отпустит, если увидит…
– И правильно! Пусть дома сидит, раз вы не понимаете, что можно, а что нельзя! Я ее сама сейчас домой отведу и Зосе расскажу, – не унималась тетя Галя.
– Мамо, как же можно, мы же с ней – друзья навеки, как же я буду сам? Без нее? – Игорек посмотрел на тетю Галю так, что она осеклась.
– Ну что с вами делать? Тащите корыто, я воды нагрею, надо вас помыть сначала, а потом с одежей разберемся…
Мы благоразумно не стали распостраняться о купании в пруду и выволокли во двор большую оцинкованную лохань. Тетя Галя наносила воды и усадила нас мыться.
– Чем же все это мазать? Кровища так и хлещет, – причитала она, аккуратно обмывая наши ссадины и шишки.
– И ничего не хлещет, мама, что вы, – строго сказал Игорек, отводя ее руку.
– Надо перекисью залить. – Я смотрела на воду, ставшую от крови розовой, как вечернее небо.
– И где ж я ее возьму, ту перекись? – горестно спросила тетя Галя.
– Мамо, где-то папкины аптечки валялись, вы там посмотрите, – сказал Игорек.
– А и правда, пойду поищу. – И тетя Галя, переваливаясь уточкой, направилась в дом.