Верность Отчизне. Ищущий боя - стр. 49

Экзамены я сдал и перешел на четвертый курс. Начались каникулы. Студенты разъехались по домам. В общежитии начался ремонт, и мне пришлось перебраться в деревню. Вставал я раньше всех, с восходом солнца, тихонько завтракал, чтобы никого не разбудить, и уходил на аэродром. Являлся туда первым. Возился с машиной, помогал нашему технику. В день делал по четыре-шесть провозных полетов по кругу. Инструктор все больше и больше доверял мне управление самолетом. Возвращался я домой поздним вечером.

Я начал замечать, что отец испытующе поглядывает на меня. Как-то утром он пристально посмотрел мне в глаза и строго спросил:

– Где пропадаешь, сынок? Чем занят?

Врать я не стал:

– Учусь летать, тату.

Отец растерянно посмотрел на меня, а потом сердито крикнул:

– За журавлем в небе погнался, неслух? Вот к чему недавно разговор вел!

Я отмолчался, не стал переубеждать отца. К тому же спешил на аэродром. И хоть отец рассердился, разволновался, я был несказанно рад, что теперь мне уже нечего от него таиться.

Вечерами Кальков проводил методический разбор каждого вылета. Крепко доставалось нам от грозного инструктора. На похвалу он был скуп. И все же мы его очень любили и глубоко уважали. Его указания и советы запоминались навсегда.

Во время одного из первых полетов, когда лучи заходящего солнца отражались в стеклах домов, я загляделся на землю: казалось, то тут, то там вспыхивает ослепительное пламя. Машину качнуло, и инструктор тотчас же отобрал у меня управление.

Никогда не забуду, как на разборе он сказал, обращаясь ко мне:

– В полете надо уметь все видеть одновременно, ничего не упускать, действовать последовательно, четко, быстро. В летном деле многое зависит от распределения внимания. Запомните: рассеянность недопустима!

За малейшее нарушение правил полета Кальков нас строго наказывал. Посылал «определять высоту» на крыше ангара, не позволяя снимать летное обмундирование. И на несколько дней отстранял от полетов. А это было самое тяжкое наказание.

Однажды, идя на посадку, я по невнимательности слишком низко выбрал самолет из угла планирования. Кальков снова отобрал у меня управление.

– Такие ошибки недопустимы. Пора бы научиться! Будете определять высоту на крыше ангара в летном комбинезоне.

Ребята летали, а я полдня «загорал» в обмундировании на крыше, глядя с шестиметровой высоты на круг, нарисованный на земле.

…На аэродроме произошло большое событие: на старте появились мешки с песком.

Мы уже знали, что, когда учлет летит самостоятельно, мешки кладут на место инструктора, чтобы не нарушалась центровка самолета.

– Подходит время самостоятельных полетов! Чуете, ребята? – заметил Панченко.

Его перебил Петраков:

– Все равно нас заранее не предупредят, чтобы не волновались и ночь спокойно спали.

В полете я не получил ни одного замечания. После трех полетов с инструктором спросил:

– Товарищ инструктор, разрешите получить замечания?

– Так и летайте, своего не выдумывайте. Летайте, как я учил.

Вслед за мной Кальков три раза провез Кохана, старшего нашей группы. Сам вылез из самолета, но Кохана не высадил.

– Понятно, – шепнул мне Петраков, – Кохан полетит самостоятельно.

С нетерпением ждем, что будет дальше. Вдруг Кальков махнул рукой. Мы притащили два мешка с песком, крепко-накрепко привязали на переднем сиденье. Инструктор проверил – прочно ли.