Верность Отчизне. Ищущий боя - стр. 20

Первые дни дядя строго следил за мной, не отпускал ни на шаг. Но стадо было большое – одному пастуху трудно уследить за всеми коровами.

Недели через две дядя сказал:

– Ну, теперь, Ваня, ты присмотрелся, привык. Сегодня будешь у выгонов пасти. Смотри, чтобы домой ни одна корова не ушла. А я к посевам пойду.

За стадом слежу внимательно: привык сызмальства старательно выполнять порученную мне работу. Но дума у меня одна: неужели учение бросить придется? Как же быть? Убегу, будь что будет. А с коровами ничего не случится. Осмотрелся – дяди не видно. И, недолго думая, побежал домой.

Отец что-то мастерил во дворе. В руках у него была веревка.

Я бросился к нему:

– Что хочешь, тату, делай, но возьми меня домой. Учиться хочу.

Он молча схватил меня за руку. «Ну, – думаю, – батька мне сейчас всыплет». Так и случилось. Он крепко выпорол меня той самой веревкой, которую держал в руках. И все приговаривал: «Вот тебе за самоволье!» Я молчал, ни слезинки не пролил. Пришла мать и, сразу разгадав, что мне от отца досталось, с укором посмотрела на него, покачала головой:

– Да что ты робишь: ведь без тебя учительница была. Сказала, чтобы ты из пастухов взял его, в школу посылал.

Отец постоял, опустив голову, – неловко ему было. Вздохнув, сказал:

– С тобой, Ваня, видно, ничего не поделаешь, ты у меня упорливый. Учись.

Помолчав, добавил словно нехотя:

– Да только денег нет у меня на карандаши да краски. Сам заработай. Вот куркуль с нашей улицы созывает малых ребят на очистку скотного двора. Может, что и даст.

Сашко иногда батрачил на этого куркуля, говорил, что он очень богат и, как все толстосумы, жаден и прижимист.

С утра до темноты мы, малые ребята, убирали скотный двор. Таскали навоз, мели, скребли. Устали, проголодались – за целый день нам не дали ни кусочка перекусить. И уплатил нам кулак за всю работу… по одной копейке. Недаром гласит старинная поговорка: «Кто богат, тот жаден».

Обидно было до слез, зло разбирало. Я все твердил про себя: «Ни за что больше не буду батрачить на проклятого куркуля». Но пришла осень, заболел отец. Очень нужны были деньги. И снова пришлось наняться к кулаку. Целый день гонял на молотилке лошадей по кругу. К вечеру устал, проголодался, но был доволен: на конях накатался вволю и денег, верно, заработал – уж на этот раз, думаю, сквалыга-богатей заплатит получше.

Но получил я кусок хлеба с тухлыми шкварками. Я швырнул подачку и, зло посмотрев в лицо мироеду, повернулся и ушел.

По дороге мне встретился дядя Сергей. Он остановил меня, спросил, как дела. Я рассказал ему обо всем. Дядя Сергей положил мне руку на плечо:

– Запомни это, Ваня. И знай – недолго богатеям над бедняками измываться. Скоро мы навсегда избавимся от кулацкой кабалы.

В конце двадцатых годов новые понятия, новые слова входили в нашу жизнь. О социалистическом переустройстве деревни, коллективном хозяйстве, МТС, о всем том новом, что происходило во всей стране и в нашей деревне, нам, ребятам, рассказывала учительница. И мы начинали понимать, что коллектив – это великая сила, что вместе сделаешь гораздо больше, чем в одиночку, и теперь, объединившись, люди будут строить новую жизнь на селе.

Близок, понятен был нам смысл ленинских слов о том, что большевики отвоевали Россию у богатых для бедных. Эти слова люди часто повторяли на сходках и митингах, где звучали горячие речи сельских активистов, призывы к борьбе с кулаками, захватившими хлеб в свои руки, к борьбе за колхозное движение. После митингов разговоры на улицах не умолкали до темноты.