Верните миру любовь - стр. 23
— Маш, не лезь.
— А то что? Сегодня Стас, а завтра моя дочь?
— Если понесет не в ту степь — то да.
— Прекратите ссориться! — не выдержав накала, Руслана начала спускаться по лестнице, испытывая угрызения совести. — Это я во всем виновата.
Всё пошло не так, как она планировала. Окей, она не особо радовалась грядущей свадьбе, и вовсе не была в восторге от новой семьи, но была жизнь её матери и она не имела права рушить её во второй раз.
Сапрыгин аж захлебнулся от такого поворота.
Наблюдая за его реакцией, Стас обреченно прикрыл глаза. Тупая курица. Если отец узнает, кто позвонил ментам — станет ещё хуже. Уж он-то знал его характер.
— Ты о чем? — поинтересовался вкрадчиво Сапрыгин. — Какое ты имеешь отношение к…
— Не вмешивайся! — приказал Стас, останавливая её взглядом. Как же он ненавидел её в ту минуту. Тупорылая шкура [1].
Руслана нерешительно замерла на последней ступеньке, переводя взгляд с Николая Петровича на Стаса. Сапрыгин ждал объяснений, поджав жесткие губы в тонкую линию. Стас же смотрел не мигая, и она буквально осязала исходившую от него ненависть.
— Я хочу сказать…
— Хавальник закрой! — прорычал парень, чувствуя по всему телу убийственную дозу агрессии. — Или я его тебе сейчас сам закрою.
— Стас! — опешила Маша, никак не ожидая от «воспитанного мальчика» столь пренебрежительного отношения.
— Следи за словами! — подался к сыну Сапрыгин, включив функцию джентльмена. Запоздало, правда, но всё же… В его случае лучше поздно, чем никогда.
Эта выходка стала для Стаса последней каплей. Кровь ударила в лицо. Забрало рухнуло, накрыв налившиеся кровью глаза темным саваном.
— А то что, пап, ударишь? — дыхание сорвалось и полетело куда-то вниз вместе с сердцебиением. — Так давай! Что ты смотришь? Докажи свое превосходство! — И раскинув в сторону руки, насмешливо добавил: — Слабо?.. Или снова прикажешь своим людям пересчитать мне ребра?
Сапрыгин ненадолго замер. Каждый из присутствующих в холле слышал свое сердце. Время будто остановилось. Секунда… Вторая… Третья…
А потом произошел взрыв. Пощечина была такой силы, что у Стаса на губе выступила кровь
— Ах ты ж, сукин сын! — взревел, впившись сыну в плечи железной хваткой. И видя, что тому пофиг, разъяренно затряс широкие плечи, заставляя посмотреть в глаза. — На меня смотри!.. Эй!.. Ты кто такой, а? Да ты ноль без палочки, ты… Ты…
Договорить не получилось.
Прижав руку к сердцу, Сапрыгин оступился. Потом сдавленно застонал. Маша бросилась к нему, помогая дойти до дивана.
— Ну что вы за люди! — воскликнула дрожащим голосом. — Взрослые же люди. Коля! Коленька! Дети, что вы стоите? Скорою вызывайте. Стас, ну же!
— Не надо, — зыркнул Сапрыгин на сына, растирая грудную клетку.
Тот даже бровью не повел. Что и говорить, попал отец четко, в самую болевую точку, по-снайперски нанеся сердцу сокрушительный удар. Лучше бы он приказал своему бычью избить его, нежели вмазать публично пощечину. Парень едва сдержался, чтобы не замахнуться в ответ. Да он бы его по стенке размазал, заставив проглотить каждое брошенное в лицо слово. Он бы мог вырубить его одним ударом…
Мог бы, но не сделал.
Если бы можно было раскрошить костяшки, они бы уже давно превратились в пыль, настолько сильно он сжимал их в порыве ярости.
Плевать на сотрясающую тело дрожь. Пох** на железистый привкус во рту от прокушенной резцами щеки. Сейчас не лицо горело, а сердце плавилось от ярости. И к кому? К родному отцу?