Верните миру любовь - стр. 20
Руслана прекратила сопротивляться и теперь смотрела ему в глаза с каким-то диким выражением. Ошибки быть не могло, он прекрасно видел её лицо и мог поклясться, что она испугалась. Хотя от таких прожженных стерв можно ожидать чего угодно, только не страха через прикосновение. Пфф… Да она даже не голая. А ему страх как хотелось отомстить за испорченный вечер, узнав насколько низко она может пасть.
— А как же букет между ног? Не боишься?
— Слышала, значит? Это хорошо. Значит в курсе, что я без тормозов. Предлагаю уговор: ты не рассказываешь моему отцу о сегодняшнем визите полицейских, а я молчу о твоей бурной сексуальной жизни. Хотя прошу заметить, это ты их позвала. А батя жуть как не любит, когда его фамилия упоминается в правоохранительных органах. Буквально звереет. Для него имидж семьи и репутация превыше всего, особенно на кануне выборов.
Руслана старалась не реагировать бурно. Её таким не проймешь. Да и реакция Стаса была ожидаемой. Её больше волновала реакция собственного тела. В какой-то момент её сердце екнуло. Екнуло и замерло, стоило его пальцам пройтись по спрятанным под футболкой полушариям груди.
— Ты заслужил это. И мне пофиг. Можешь рассказать. Только не забывай, в ответ я расскажу о травке и твоем неуважительном отношении к родному отцу. Думаю, он оценит.
Стас моргнул, яростно дернув подбородком.
— Ну рискни! — сжал сильнее запястья, сорвав с её губ болезненный стон. — Если откроешь свой грязный рот — я тоже молчать не буду. Пускай узнает, что за блядь приютил под своей крышей.
В груди Руслана чувствовала жжение, которое невозможно было предотвратить. Попробовала пошевелиться, дабы хоть как-то выиграть миллиметры лишнего пространства, да какой там. Стас ещё сильнее навалился, практически дыша ей в губы.
— Какой грозный, — улыбнулась широко, молясь, чтобы он не заметил её обиду. — Только дружочек твой считает иначе, — подколола, намекая на упирающийся в её живот эрегированный член. — Вот засада, да? Ему, видимо, всё равно, каким он будет по счёту. Бедняжка.
И зашлась в приступе смеха, радуясь, что получилось поставить братишку на место.
Состояние такое, что впору поплыть от возбуждения, только напряжение между ними было отнюдь не сексуальное. Произнесенные Стасом слова до сих пор звучали в ушах, напоминая об испытываемом к ней отвращении. Хотеть можно либо кого, а толку? Если сердце безучастно, если на душе каменная многотонная глыба — это всего лишь физиология. Всего лишь реакция организма на возможный источник наслаждения.
Стас мысленно выругался.
— Полегче, ага? — раздул ноздри, запуская в себя воздух. Только легкие тупо вразнос, ни черта не закачивали. — Мое дело предупредить, — забрал из-под одеяла пылающую руку, проклиная себя за несдержанность. — Повторять дважды — не в моих правилах.
Запоздало кумекнул, что Авдееву лучше было не трогать. Тем более сейчас, когда и сам на взводе и стариков дома не было.
— Тогда и ты следи за словами. Я не позволю поливаться себя грязью. Не сравнивай меня с матерью. Она этого не заслужила. И ещё… — подалась навстречу его эрекции и вызывающе потерлась об неё, наслаждаясь свирепостью парня.
Ага. Попался. И пускай для того, чтобы четко рассмотреть выражение его лица было недостаточно света, севший голос выдавал его с головой. Сам тон, каким он произносил слова, говорил о многом. И о презрении — в первую очередь.