Верни мою жизнь - стр. 16
Сестра папы, начальник центрального отделения почты, много лет занимала эту почётную должность. Письма, которые Ксана так старательно выводила Андрею и опускала в ящик отделения рядом с соседним домом, судя по всему, возвращались по её же адресу, только не в те руки.
Слеза медленно ползла по растерянному лицу, полному боли и неприятия.
Стопка практически новых конвертов таила нескольких месяцев жизни без Андрея. В отличии от южных писем, здесь она описывала каждый шаг. Рассказывала любимому о первом рассвете, который встретила после проводов в армию. О котятах, которые родились в подвале и жалобно пищали. О девчонках, которые не понимали её сердечной тоски. Всё это держала в руках.
– Мам, ужин готов. Ты идёшь? – Ксана не услышала, как подошёл Никита, и не сразу почувствовала, что её трясут за плечо.
– Да, конечно, иду. Садитесь. – Она вытерла глаза и положила письма на комод.
– Мам, мы тебе пельмени с бульоном сделали, как ты любишь. И со сметаной. – Павлик высунул голову в коридор, улыбаясь во весь беззубый семилетний рот.
Да, так любил есть Андрей. И меня приучил. Это его вкусовое пристрастие было единственным, которое ей не сразу понравилось.
– Через минуту приду. Соберу тут хоть немного. Садитесь. – Обида и непонимание клокотали. Устойчивая почва, созданная за долгие годы мужем и родителями, превратилась в зыбучие пески, и они утягивали глубже и глубже.
Ксана завернула находку обратно в бумагу, убрала в пакет. Взглянув на антресоль, поколебалась несколько секунд и отнесла письма в спальню, спрятала вглубь шкафа, подальше от детских глаз. Закрыв дверцы, прижалась к ним лбом. Теперь полки хранили не только память о тех, кто даже после смерти остаётся близким, но и отравляющий душу секрет.
Ксана взглянула в зеркало, смахнула слёзы в уголках глаз и пошла на кухню. Притихшие мальчишки молча, словно роботы, клали пельмени в рот, а рядом с её тарелкой на салфетке лежали приборы.
– Мам, мы больше не будем трогать твои вещи. Честное многодетное. Не обижайся на нас, пожалуйста. – Никита прервал молчание и звук вилок, подцепляющих ужин с тарелок.
– Я знаю, что вам тяжело перестроиться. Вижу, как стараетесь, но прошу, не надо бесконечно копаться в старых вещах. Некоторые для меня особенно ценны.
– Если что-то сломали, обязательно починим или склеим. Мам, мы правда накосячили. Мне тоже не нравится, когда Ник или Павлик берут мои вещи. Просто стало интересно, зачем ты это хранишь?
– Я же не только свои храню, но и ваши.
– Это соски и волосянки? – Младший едва не подавился, чтобы опередить старших.
– Да, соски и первые прядки. Когда вырастите, вам отдам. Знаете, как интересно рассматривать вещи из прошлого? Устроим как-нибудь вечер воспоминаний. – Ксана рисовала круги ложкой, ловила пельмень в золотистом бульоне и отпускала к собратьям. Перехватив взгляды мальчишек, поняла, что лучшим выходом будет любой ценой заставить себя поесть.
Растерявшийся от раскопок прошлого аппетит во время ужина вернулся. Под несмелые улыбки сыновей Ксана доела чуть передержанные в бурлящей воде пельмени. Единственное, что ей хотелось в эти минуты, это полежать в тёплой воде, успокоить зудящие ноги, ослабить накатывающую головную боль.
Позже, пока Павлик экспериментировал с цитрусовой пеной в ванной, Ксана собрала в коробки свои драгоценности из антресоли, поставила их на прежние места и с усилием закрыла дверцу, словно форточку, которую может распахнуть порыв снежной бури.