Верни мои крылья! - стр. 7
Сегодня репетировали «Чайку». Спектакль шел уже пару лет, и Липатова хотела обновить кое-какие мизансцены и рисунки ролей. Во время репетиций Ника обычно редко заглядывала в зал, потому что уйти оттуда удавалось с большим трудом, а собственные ее обязанности при этом никто не отменял. Но в обеденный перерыв из соседней типографии доставили отпечатанные программки, и она, тайком вдыхая острый запах свежей краски и бумаги, понесла их Ларисе Юрьевне на утверждение, зная, что может задержаться там на несколько минут.
– Перестань играть наивную дурочку! – зычный прокуренный голос Липатовой прокатывался по залу и уносился в коридор. Она стояла у ступенек, над ней на авансцене возвышалась Римма и в задумчивом молчании кусала губы. Римма, конечно, играла Нину Заречную.
Горстка людей на сцене и в первом ряду не могла наполнить зрительный зал, рассчитанный на три сотни человек, и при потушенном свете он казался зияюще пустым, выстуженным и замершим в ожидании.
– Ты милая и невинная – это правда. Но при этом видишь, как Треплев ходит за тобой хвостом, и это, – Липатова широко жестикулировала, подбирая нужное слово, – тебя заводит. А там еще Тригорин, и ты хочешь попробовать свои зубки и коготки, понимаешь? Поиграть с ним. А чтобы выиграть, мозгов у тебя не хватит. Ферштейн? Давайте с начала сцены. Так, один момент!
Она пробежала глазами подсунутую Никой программку, кивнула и махнула рукой – мол, хорошо, не мешай. Ника примостилась на крайнее кресло в третьем ряду, осторожно положив брошюры на колени, и слилась с интерьером.
За несколько кресел от нее устроились Валера Зуев, игравший Тригорина, и Мила Кифаренко. Ее брат выглядывал из-за кулисы, ожидая своего выхода.
– И как все прошло-то? – прошептала Мила Зуеву.
– Как всегда на пробах, – повел плечами тот. – Дали роль, я прочитал ее на камеру. Дважды.
– Тебе ведь обещали позвонить? Много было народу? – продолжала любопытствовать Мила. Непосредственная, шустрая и маленькая, она казалась женщиной без возраста, ей всегда перепадали роли подростков и детей, хотя в театре «На бульваре» она была старожилом, устроившись сюда сразу после училища.
– Позвонят, куда денутся, – с нарочитой небрежностью отозвался Зуев. – Они ведь меня сами пригласили.
Валера был весь гладкий, он ласково смотрел, ласково улыбался и даже двигался тоже ласково. И против своей воли Ника в его присутствии напрягалась, натягивалась. Ей не верилось, что внутри Зуев такой же ровный, каким кажется снаружи.
– До сих пор не могу понять, откуда они о тебе узнали… – Мила немного ревниво вздохнула.
– Эй, народ, мы вам не мешаем? – довольно свирепо обернулась на болтунов Липатова. Мила и Валера отшатнулись друг от друга и приняли позы прилежных учеников.
– Валера делится секретами успешного кастинга. Так сказать, обмен опытом, – вполголоса съязвил Даня Трифонов. Липатова дернулась и остановила репетицию.
– Что за кастинг? – она смерила Зуева долгим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Валера промолчал, но поднял на нее глаза с улыбкой и даже вызовом.
– На сериал, – ответила Мила вместо него, и Зуев слегка поморщился, как от укуса насекомого. Лариса Юрьевна подошла к креслам и, упершись кулаками в спинку одного из них, нависла над Валерой:
– И почему я узнаю об этом последней? Валера?