Веретено Судьбы (сборник) - стр. 41
Сегодня Глория пропустила лунный восход. А Рикардо? Глория вздохнула. Она знала, что он не станет менять привычный ритм жизни островитянина. А вот ей придется все начинать сначала. Она поднялась, пошла на кухню. Выбросила испорченную еду, вымыла посуду. Распахнула окно, села на подоконник. Посмотрела на холодную луну, спросила:
– Как ты думаешь, он скучает без меня?
– Да, – послышалось в ответ.
Глории показалось, что луна улыбнулась.
– Почему ты остался на острове? – спросил Вацлав, подойдя к хижине, на пороге которой сидел Рикардо.
– Решил вам больше не мешать, – ответил Рикардо, глядя мимо него. – Она должна быть с тобой, а не со мной.
– Я для нее слишком стар, – Вацлав сел рядом, обнял Рикардо за плечи. – Теперь, когда все складывается не так, как предполагалось изначально, я должен открыть тебе тайну.
– Давай лучше помолчим, – предложил Рикардо, наблюдая за луной.
– Ты можешь молчать, мой мальчик. Говорить буду я, – улыбнулся Вацлав. – Мое настоящее имя Антонио Парцелли. Я родом из Тосканы. Мы с Сандреллой росли вместе. Она мечтала стать богатой синьорой. Она была уверена, что когда-нибудь ей будет принадлежать вся Тоскана, а не только маленькая ферма Пьяца, расположенная на самом высоком холме. Сандрелла строила планы. Я их одобрял, поддерживал ее, как мог. Я был уверен, что Сандрелла станет моей женой. Но… – Вацлав усмехнулся. – Сандрелле я был нужен для другого. Я должен был стать отцом ее ребенка…
Рикардо резко повернул голову. В глазах удивление и раздражение одновременно. Вацлав запел неаполитанскую песенку, любимую песню Сандреллы, колыбельную, которой она баюкала маленького Рикардо.
– Я до сих пор обожаю эту безумную сеньору Сандреллу, малышку Синдереллу. Я до сих пор готов ради нее на безрассудства, – сказал он, оборвав песню.
– Ты лжешь, Крайновский, – сказал Рикардо не очень уверенно.
– Я впервые говорю правду, сынок, – глядя в глаза Рикардо, проговорил Вацлав. – Сандрелла сумела убедить бездетного Робертино Маури, что ты – его сын. А мне она приказала исчезнуть. Я стал скитальцем. Каких только имен у меня не было, пока я, наконец-то, не стал Вацлавом Крайновским. Когда умер Робертино Маури, в моей душе вновь зажегся огонек надежды, но… продолжение тебе известно.
– Известно, – сказал Рикардо. – Но мне известно еще кое-что.
– Интересно, – Вацлав оживился.
Рикардо повернул голову к океану, заговорил негромко:
– Перед смертью отец позвал меня к себе, поцеловал, прошептал мне на ухо:
– Рикардо, сынок не верь никому, кто скажет тебе, что ты не сын Маури. Ты – Маури по рождению и по крови. Все мое богатство принадлежит тебе. Тебе, а не Сандрелле. Запомни это…
Тогда меня его слова удивили. Я спросил у матери, что все это значит? Она рассмеялась как-то неправдоподобно, сказала:
– Люди болтают всякое. Я молода, красива, полна сил. От меня сходят с ума сотни мужчин. Многие, не добившись моей благосклонности, пытаются очернить мое доброе имя. Я счастлива, что Робертино не верит ни одной из сплетен. Он умнейший, добрейший, порядочнейший человек. Я любила, люблю и буду любить его одного, – Рикардо повернул голову, посмотрел на Вацлава. – Я выполняю предсмертную волю отца. Я не верю ни одному твоему слову.
– Это твое право, – улыбнулся Вацлав. – Я раскрыл тебе нашу тайну для того, чтобы ты понял, я не стану мешать тебе. Если Глория вернется, я исчезну. Я вновь стану итальянцем со звучным именем Антонио Парцелли. Поселюсь на ферме Пьяца, если Сандрелла не будет против.