Вера и рыцарь ее сердца. Книга вторая. Блажен кто смолоду был молод - стр. 23
Вера не обращала ровно никакого внимания на старания соседа по парте ей понравиться. Она была довольна тем, что Алешка был робким мальчиком, вел себя «тише воды и ниже травы», и от него не исходило никакой угрозы. Девочка не догадывалась, что даже ее умение быстро создавать беспорядок на парте, в парте и под партой восхищало Алешу, которому казалось волшебством то, что она всегда находила нужные ей учебные принадлежности в портфеле, в котором наверняка хранились остатки прошлогодних завтраков.
Даже своей маме правдивый Алеша не рассказал, как ему нравилась Вера, которая сидела рядом с ним за парту. Эта девочка сначала отдубасила самого Юрку Дурасова, а потом кормила этого дурака завтраками, а теперь Алеша сам был рад-радешенек носить для нее печенья, ириски, яблочки, чтобы вновь увидеть благодарный огонек в ее глазах.
Карие глаза девочки могли говорить! Они могли искриться радостью, как сосульки под весенним солнцем, могли печалиться, как небо перед грозой, и даже менять цвет, подобно листьям в осеннюю пору.
Однажды, Алеша написал Вере записку с тремя словами: «Я тебя люблю!».
Алеша и сам не знал, что его подтолкнуло это написать, но он это написал и подбросил записку в Верин портфель. Сказать о своей любви девочке он не решался – мешала врожденная скромность.
– «Тюхтя-матюхтя», – ласково называла мама маленького Алешу, нежно гладя его по волосам.
Алеша никогда не понимал, что означало это мамино прозвище. Он всегда был послушным мальчиком, в драки не лез и никого не обижал, значит, он, Алеша, был маминой «тюхтей-матюхтей».
День, когда Алешина записка очутилась в Верином портфеле, стал днем гибели его мальчишеского счастья. На следующий день Вера пришла в школу сама не своя, она настороженно оглядывалась по сторонам, и в ее потемневших глазах затаился испуг. Девочка сидела за партой, как разведчик в засаде. Иногда она бросала взгляд то на одного, то на другого одноклассника и, краснея, опускала глаза.
– Она боится насмешек! Вера думает, что кто-то из мальчишек над ней подшутил! Я сейчас же повернусь к ней и успокою ее. Я скажу сам эти три слова! – решил про себя мальчик, но в следующий момент передумал и взял себя в руки. – А вдруг она сама надо мной посмеется?»
Это «а вдруг?..» победило тогда его решимость открыть девочке свою любовь, и Алеша молча ждал часа своего позора. На последнем уроке Вера его вычислила. Она повернулась к нему всем своим туловищем, затянутым в коричневую школьную форму, и посмотрела на мальчика таким разочарованным взглядом, что его первая влюбленность тут же перешла в дикую душевную боль, а со временем эта боль переросла в чувство вины, а потом в сознание своей неполноценности.
Алеша испытал облегчение, когда Вера в старших классах пересела от него за другую парту, к Ларисе Канариной. Теперь он мог смотреть на свою бывшую соседку со стороны, не краснея от ее близости, мог слушать ее рассказы у доски вместе со всем классом. Она отвечала урок по истории или по географии, словно сама только что вернулась из кругосветного путешествия. Однажды, Вера сочинила целую поэму о Жанне Д’Арк, и Алеше показалось, что перед классом стоит не его одноклассница, а соратница легендарной француженки.
Когда Вера, ответив урок, садилась за парту, она терялась, азарт приключений быстро таял в ее глазах, и девочка вновь становилась тихой и верной подружкой Ларисы Канариной.