Вера и рыцарь ее сердца. Книга четвертая. Жизнь без десерта - стр. 15
Когда пол на веранде, становился красным от мясного дождя, то наступало время сбора отколотых мясных кусочков, которых обычно хватало на фарш для пельменей.
С мукой было проще. Мешок муки местного помола уже с осени эдаким барином стоял в углу веранды.
В преддверии Нового года, какая может быть диагностика кармы по субботам. Дыхнуть было не когда, не то, что кармические эксперименты со своей памятью проводить.
Ко всему прочему, в начале декабря, Иван Илларионович, местный электрик, решил рассчитаться с Верой за ремонт электропроводки и рассчитаться он собирался странным образом.
«Рассчитаешься позже».
Вера расслышала в этих словах неприятный намек на то, что она не только сельский врач, фигура в народе уважаемая, но и одинокая женщина. Неудивительно, что неконкретность такого расчета, не давало женщине забыть местного бригадира электриков.
Вместо сосредоточенной подготовки к годовому отчету и подготовки к встрече Нового Года, ее ожившее для любви сердце хотело только одного: настоящего деревенского романа.
Прошло уже три года, когда Вера очнулась на реанимационной койке в районной сибирской больнице, но очнулась уже совершенно другим человеком.
Эти три года ничто и никто не могли помешать ее духовному спокойствию, которое больше походило на тотальное безразличие к себе, к людям и ко всему миру. Такой духовный холод имел свою рациональную полезность: безразличный к собственной судьбе человек не нуждается в любви, в дружбе и в понимании, и никакие эмоции не бередят его душу понапрасну. Теперь Вера посвящала себя скорейшему воспитанию детей, чтобы по их совершеннолетии, снять со своих плеч ответственность за их судьбы.
Речь шла даже не о воспитании Кати, Тани и Вити, а о том, чтобы просто сохранить им жизнь в том сибирском захолустье, куда она забралась.
Как часто Вере казалось, что чем тяжелее был ее деревенский труд, тем ленивее двигалось время, а чем оно ленивее двигалось, тем спокойнее становилось на сердце.
В эти три года личная жизнь казалось Вере недопустимым излишеством, но после учебы в Тюмени во время банного одиночества она стала тосковать, как простая деревенская женщина, а, может быть, как каждая одинокая женщина на земле.
Надо сказать, что плыть по течению жизни холоднокровной щукой ей не позволила жизнерадостная Марина с севера.
Встреча с Мариной произошла во время прохождения прошлогодних двухмесячных курсов терапевтов в Тюмени. Иногородним врачам предоставлялось на время учебы спальное место в общежитии. Марина приехала на учебу в Тюмень из городка, расположенного на крайнем севере, и ее подселили в одну комнату с Верой. Командировочные выплаты Марина имела северные, значит, солидные, поэтому она жила в общежитие с размахом северной царицы, а от ее желания постоянно веселиться и веселить всех вокруг себя, можно было серьезному человеку тихо сойти с ума. Чтобы не потерять свой душевный покой, приобретенный такой ужасной ценой, Вера уходила из общежития каждый вечер на прогулку, она шла по улицам города и по-воровски заглядывала в светящиеся окна горожан, где за занавесками царил сказочный семейный уют.
Иногда она заходила в церковь, чтобы послушать старославянские хоры или в католическую капеллу, где орган исполнял Баха, музыка которого нещадно терзала души верующих и неверующих.