Верь в меня - стр. 10
Финляндия нормально заходит даже без закуски. Во рту горько, в душе – ещё хуже. А я фоткаю ночное небо Южной Пальмиры, пишу пост в Инсте: "Она протягивала ко мне руки, которые я не знал, как взять, и поэтому я поломал ей пальцы своим молчанием. Джонатан Фоер".
Не знаю, следит ли за моей "Инстой" Потоцкий, но мне как бы пофиг. Я люблю делать подобные посты, прикрепляя к ним красивые фотки, как сейчас это звёздное небо. Если вдруг собьюсь с пути, Инста напомнит, как бывает больно и что оно того не стоит.
Просидев на балконе хороший час, возвращаюсь в номер. Он всё ещё дрыхнет. Простынь сползла с его нагого тела, задержавшись небольшим островком на ягодицах. Широкая спина с хорошо развитыми мышцами. Р-р-р… Не смотри на него, Настя. Успокойся и ложись спать.
Но мне не спится, до самого утра ворочаюсь. Веки свинцовые уже.
На рассвете меня всё-таки выключает. Обычно я не помню своих снов, а этот – такой яркий. Мне снится свадьба, красивая очень. Я будто вижу себя со стороны: в белом платье, фата до самого пола и с красивым букетом белых тюльпанов. Такая счастливая, улыбаюсь… Потоцкому? Ну ладно, пусть хоть во сне у нас всё будет хорошо.
Дышать становится тяжело, будто сверху меня придавило бетонной плитой.
Просыпаюсь, сонными глазами пытаюсь сфокусироваться, взглядом зацепиться за что-то знакомое.
Тяжело дышать, потому что на мне его рука и нога. Всю меня сковал, оплёл, как лиана. Начинаю шевелиться, и он просыпается.
На ухо бурчит мне что-то несуразное. Толкаю его в плечо.
– Просыпайся, – прикусываю язык на том моменте, когда хочется назвать его скотиной.
– Доброе утро, – хрипло на ухо. – Не брыкайся.
– Отодвинься от меня, ты горячий.
– М-м-м… Ты бы предпочла рядом Айсберг?
– Я бы предпочла тебя не рядом, – хочу выбраться из его объятий, но только ёрзаю пятой точкой по его утреннему стояку.
Нависая сверху, отводит в сторону упавшую на моё лицо прядь волос.
– От тебя воняет, Потоцкий.
– Прости, я как-то забыл про зубную щётку.
– Я сейчас про перегар. Не дыши на меня, пожалуйста.
Смеётся.
– Это ты виновата.
– С хрена ли? Я в твою глотку вискарь не заливала.
Крутой манёвр и я оказываюсь под ним. Хлопая ресницами, смотрю на его помятую морду. Бесит сука…
– Ты мне сердце разбила, детка. Из-за тебя я вчера нажрался как скотина.
– Не обольщайся, у скотины нет сердца.
– Ещё как есть.
Руку мою прикладывает к своей груди в том месте, где у нормального человека бьётся сердце. А у этого – часовой механизм, чтобы часики могли тик-так.
– Пусти, Дань.
– Не хочу, – тянется ко мне с поцелуем, а я голову демонстративно отворачиваю в сторону.
– Ночь закончилась, тебе пора свалить.
Вздыхает. С меня перекатывается на спину.
Встав с кровати, брожу по номеру, собирая разбросанные по полу шмотки. Его брюки и рубашку швыряю в него же. Носки его вонючие вместе с трусами даже трогать не собираюсь. Нахер пусть идёт и чем быстрее, тем лучше.
– Насть?
– Что?
– Ты сейчас серьёзно, что ли? Ночью же всё было хорошо.
– Тебе показалось. Секс мне понравился, а вот ты сам – как-то не очень. Уходи, Потоцкий.
Сев на кровати, растерянным взглядом по мне мажет. Вверх. Вниз.
– Значит, всё по-старому?
– Какой догадливый, – скрестив руки на груди, смотрю на него неотрывно. – Уходи. Я сейчас серьёзно.
Вздыхает. И молчит.
Поднявшись с кровати, даже не пытается прикрыться. А я не смотрю на него специально, просто не успела отвести взгляд. Бог мой… Лучше бы он поскорее оделся и свалил ко всем ебеням, пока меня кроет. Боюсь передумать. Ну а вдруг шестерёнки в моей голове сломаются, и всё начнётся заново?