Верь мне - стр. 44
Да, я знаю, что мне ни хрена не светит. Даже прикоснуться к Соне нет шансов. Но желать этого мне ничто не может запретить.
И дело даже не в похоти, которой скопилось во мне немерено.
Просто я любил ее… И недолюбил.
Как я ни пытаюсь приглушить эти чувства, они продолжают гореть. Еще и растут как голод, который нечем утолить. Я сильно рискую, приезжая в Киев. Сам своего зверя раздразниваю, получается. Сила воли у меня, конечно, стальная. Но сегодня я вдруг понимаю, что с ней все не так однозначно. Результат испытаний, которым я себя подвергаю, может быть весьма непредсказуемым.
Нахожусь в зале почти два часа до закрытия. Но Соня подходит ко мне только еще один раз – не глядя в глаза, опускает на стол бокал с коктейлем и молча уходит. Забирает тару и принимает новый заказ уже другая девушка. Она, естественно, без проблем приносит мне мой тройной кофе. Соня стреляет в меня недовольным взглядом и остаток вечера полностью игнорирует.
– Ладно, – выдыхает прерывисто, когда оказываемся, наконец, наедине. Пусть и посреди оживленной улицы, но все же вдвоем. – Что там за фотографии, которые ты хотел показать?..
– В машине, – киваю в сторону парковки у кафе. – Пойдем.
– Эм-м… – выдает Соня, облизывая губы. Я практически сразу же увожу взгляд, но реакции оказываются быстрее. И они, мать вашу, не щадят меня, каким бы заржавевшим я себя не считал. – Я бы не хотела садиться к тебе в машину. Прости.
Стискивая челюсти, достаю из брюк сигареты. Молча вскрываю пачку и, вроде как, спокойно подкуриваю. Только все это спокойствие такое, блядь, наносное, что даже стремно становится.
– Мне кажется… – шелестит Соня, в очередной раз добивая неожиданными эмоциями. – Ты как будто повзрослел. Сильно.
Смотрю на нее и понимаю, что не найду ответа.
Не рассказывать же, что я сам чувствую себя объемнее, тяжелее и старше. Настолько, что порой кажется, несу не только крест нынешней жизни, который будто прибили к хребту, но и всех предыдущих. Раскаленные и непосильные, они все на мне. Тащу их, чувствуя себя многовековым духом.
Горечь, боль, разочарование, тоска, ужас, ответственность, вся тяжесть мирского бытия и, конечно же, любовь – все это заставило меня преждевременно состариться. Но прикол в том, что лишь Соня это заметила.
Пожимая плечами, молча курю.
Отвести взгляд не могу. И она зачем-то продолжает смотреть. Так, как может только Солнышко – прямо в душу. Ну и пускай. Блокирую большую часть чувств.
И все же открывается одна из самых свежих ран.
Всегда было похрен на то, насколько черны окружающие меня люди. Я был достаточно циничен, чтобы понимать, что дерьмо происходит повсеместно, и с этим нет смысла бороться. После любой перетасовки людей ситуации повторяются. Так устроена наша алчная и жестокая планета. Это не остановить. Для психики проще игнорировать.
Я и игнорировал. Пока эта гниль не коснулась Сони.
Сейчас смотрю в ее бездонные глаза и вижу, как там тонет весь этот гребаный мир.
«Утопить хотели, чтобы просто исчезла…»
«…когда я окончательно пришла в себя, на квартире у Лаврентия, был предложен выбор: молчаливое участие в ее постановке или возврат к смертельному приговору через ад насилия всеми теми ублюдками, которые изначально меня держали в порту…»
«Машталер Владимир Всеволодович и… Георгиев Игнатий Алексеевич…»